Сто лет тому назад Российская Империя погибла, но не ушла в небытие. Оклеветанная и оплеванная, разобранная на части, с павшим троном и поруганной псарями и шутами короной она шагнула в бессмертие во след своему святому Императору.
Империя рухнула не по причине неодолимого вражеского нашествия, а из-за того, что часть тех людей, которые должны были ее оберегать как зеницу ока, просто стали тяготиться долгом и совестью.
И русская армия, стоявшая на фронтах Первой мировой войны, не уподобилась древней ассирийской, принявшей свой последний бой в 605 г. до Р. Х. в Каркемише. Ассирийцы противились до конца Вавилону. За пять лет до революции, как раз в 1912 году археологи нашли свидетельства героической обороны города Каркемиша.
Русская армия начала расточаться и распадаться после знаменитого безумием мартовского приказа №1 Петросовета. Даже инстинкт самосохранения не сработал. Крест Империи оказался слишком тяжелым для многих и многих.
И падение Империи вызвало землетрясение – катастрофу гражданской войны. Если сбрасываешь Крест, то на твои плечи наваливают иные тяжести, не дающие поднять голову и взглянуть на Небо.
Однако, знамя русской армии подняла Белая армия. И у нее был свой Каркемиш, да и не один: и в Крыму, и на Камчатке, и на Дальнем Востоке.
На 70 с лишним лет Россию лишили имени и памяти. Но все же Империю не сумели навсегда запихнуть в карман исторического прошлого. Русская Империя незримо скользила по улицам городов, прорывалась через стихи Пушкина, произведения Гоголя, Достоевского и даже через «Тихий Дон» Шолохова. И тот, кто остался русским чувствовал Империю сердцем, стоя у взорванных православных храмов, у разбитых колоколов и у постаментов памятников выдающимся сынам России, пусть на них уже и взгромоздились бюсты вождей «мирового пролетариата», деятелей революции и их предтеч.
Фундамент Империи подкапывали те, кто принадлежал к «малому народу» (по Огюстену Кошену) или «антисистеме» (по Льву Гумилеву).
Большевики, вылепив СССР, расчленили Россию на республики по рецептам бунтовщиков 1825 года. Документы декабристов весьма красноречивы.
И Ленин отнюдь не первым желал поражения нашей Империи в войне для возгорания революции. Еще Александр Герцен в письме к Л. Пьянчани в марте 1855 года витийствовал: «Смерть Николая имеет для нас величайшее значение; сын может быть хуже отца, но все же должен быть иным, при нем не может продолжаться тот непрерывный, неумолимый гнет, какой был при его отце. Война для нас нежелательна – ибо война пробуждает националистическое чувство. Позорный мир – вот что поможет нашему делу в России».
А в 1904 году «общественность» из «малого народа» посылала приветы японскому правителю. Сейчас «красные» патриоты подвергают сомнению этот факт. Но из донесения начальника Петербургского охранного отделения подполковника Л. Н. Кременецкого от 23 марта 1904 г. известно, что петербургские студенты решились направить японскому императору приветственный адрес.
Кстати, сейчас ни у кого не вызывает сомнения факт сотрудничества русских революционеров-социалистов и либералов, кавказских, польских, прибалтийских, финских сепаратистов с японской разведкой. А это похлеще телеграмм и приветственных адресов.
Русскую Империю и Русскую Монархию убивали преднамеренно, совершенно не понимая, что разрывают на клочья мировой порядок. Но Дух Империи и Дух Монархии истребить невозможно.
И уже в постсоветские годы это осознается и принимается.
Русский православный философ А. С. Панарин (1940–2003), рожденный в СССР и воспитанный в советской школе, при полном господстве коммунистической пропаганды, осознает в зрелые годы, что кризис современного общества и управления (и не только в Российской Федерации) связан с разрушением традиции: «Наследственный монарх думает не о власти – она ему обеспечена самим фактом рождения в качестве «наследника», а лишь о том, как ее употребить. Для посттрадиционного правителя власть выступает как продукт специально предпринимаемых усилий; вот почему он смотрит на нее технологически, исследуя законы производства власти и механизмы ее удержания. Словом, это – умышленный правитель, для которого подданные («управляемые») – это не семья, в которой он за старшего, а чужие люди, которые могут его принять или не принять…
В семье невозможен геноцид – даже самые деспотичные отцы детей не убивают, а наказывают. Вот почему традиционные монархи не знали эндогенного геноцида – направленного против собственного народа. Модерн познакомил человечество с этим новым видом опыта, и мы бы поступили весьма опрометчиво, приписав это «пережиткам традиционализма», – как раз традиционализм этого не знал. Между «натуральной» властью наследственного монарха и произвольной властью посттрадиционного правителя различие такое же, как между натуральным продуктом и его современными технологическими заменителями. В натуральном продукте наличествует масса «непредусмотренного», но на деле оказывающегося полезным; в искусственном есть только предусмотренное. В то же время натуральный продукт хорошо вписывается в окружающую среду, искусственные же изделия, как и сам процесс их производства, могут существенно ее деформировать. «Натуральному» государю нет нужды бессовестно обманывать подданных для того, чтобы быть избранным, нет нужды стравливать различные группы общества, чтобы, политически обессилив его, обезопасить себя, нет нужды «раздаривать суверенитеты» и ослаблять государство только для того, чтобы снискать поддержку «региональных лидеров», нет нужды потакать коррупции «олигархов» для того, чтобы получить от них деньги на очередную предвыборную кампанию.
В посттрадиционном обществе власть выступает как технология, причем по своей потенциальной «антиэкологичности» – разрушительности для социальной среды – эта технология не уступает самым жестким промышленным технологиям.
Власть, выступающая в новом технологическом обличье, рассматривает все общество как средство».
В принятии Империи и Монархии и кроется основное отличие между русским человеком и советским.
Прав был Н. И. Черняев (1853–1910), заявивший: «Русская монархия имеет религиозный характер. Русский человек не может не быть монархистом по убеждению. Только настоящий русский человек понимает религиозные основы, мистику, величие, идеалы, всемирно-историческое значение, культурное призвание, политическую необходимость, историческую правду, нравственные основы, природу, особенности, психологию, поэзию и благодетельное влияние русской монархии…»
И еще: «Только те Русские могут не быть монархистами, которые не умеют думать самостоятельно, плохо знают историю своей родины и принимают на веру политические доктрины Запада».
Время не властно над Империей и Русской Монархией. Они укоренены в Вечности. И если земная Россия вновь обретет их, то обретет и саму себя.
Александр Гончаров
Источник