После Наполеоновских войн казалось, что эпоха Французской революции ушла в прошлое. Что народы будут жить спокойно, без глобальных социальных потрясений, которые с конца XVIII века взрывали жизнь многих стран и заставляли целые армии перемещаться по лицу земли, в течение четверти столетия уничтожая накопленное и построенное поколениями и поколениями людей.
Однако вскоре выяснилось, что многие образованные современники по всей Европе сочувствуют идеям минувшей революции, ее ужасы быстро забылись, четыре миллиона жертв, которые народы потеряли в ходе череды войн, пугали далеко не всех. Молодые офицеры в разных государствах от Латинской Америки до Польши и далекой заснеженной России вдохновлялись лозунгами «Свободы, Равенства и Братства» и готовы были создавать тайные общества, чтобы воплотить их в жизнь.
Н. М. Карамзин писал: «Покойная французская революция оставила после себя отвратительных насекомых». Речь шла именно о последователях Маратов и Робеспьеров, которые хотели бы перенести французский опыт на родную землю.
Одной из таких организаций стал «Союз спасения», возникший в России в 1816 году. После принятия устава он стал называться «Общество истинных и верных сынов Отечества». Объяснялось, что «истинным и верным» патриотом может считаться только противник «старого режима» т. е. монархии. А «сыном отечества» — исключительно человек, который восстает против несправедливости, сделав выбор в пользу мира «нового».
Для нашего современника, воспитанного на тезисе о том, что декабристы выступали против крепостного права, покажется странным, что этот вопрос в их документах никогда подробно не прорабатывался. Бросалось утверждение, что все сословия должны быть равны перед законом, взятое из арсенала Французской революции. Но в детали руководители тайных обществ вдавались крайне «неприлежно», как тогда говорили.
В «Союз спасения» входило всего 30 членов, все они в прошлом участвовали в полковых масонских ложах и получили первые ступени посвящения. Считалось, что изменить традиционное сознание можно только осторожно сдвигая адепта по степеням, от градуса к градусу, пока он не повернется, как человек на каблуках.
Один из мифов декабризма, повторяющийся в большинстве учебников, как школьных, так и вузовских, гласит, что молодые русские офицеры, побывав в Заграничном походе, были поражены уровнем жизни других народов, увидели, как живут в Европе, и были возмущены положением дома. Это представление полностью не соответствует реальности, поскольку европейские страны, куда вступила русская армия, преследуя отступающего Наполеона, были полностью разорены войной. В них боевые действия с переменным успехом шли четверть века. Особенно сильно пострадали Франция, немецкие и польские земли, о чем как раз говорил в «Письмах русского офицера» будущий декабрист Федор Глинка. А в 1816 году всю Европу охватил страшный голод из-за неурожая (тот самый, о котором писали Братья Гримм, когда родители отводили детей в лес, чтобы не видеть, как они умирают). То есть очароваться сладкой жизнью Европы офицеры в тот момент не могли.
Зато рассказанная через 50 лет эта сказка выглядела весьма правдоподобно, особенно в глазах самих европейцев, чей быт уже наладился. Названная идея была впервые озвучена в книге Николая Тургенева «Россия и русские», вышедшей через полвека после описываемых событий. Книга отличалась сильной русофобией, которая тогда, накануне Крымской войны (1853 – 1855), вновь набрала силу. В. А. Жуковский, прежде состоявший с Тургеневым в дружеских отношениях, писал ему: «Возможно, Родина против Вас и виновата, возможно, Вы чувствуете себя обиженным, но нельзя ополчаться на собственное отечество, особенно ополчать на него читателя».
Книга Тургенева была адресована французам и англичанам, в ней автор – «декабриста без декабря», который «вовремя» уехал в Англию — доказывал, что в России никаких тайных обществ не было, а было некое настроение – потребность изменить себя «под Европу», которой подчинялись и передовые офицеры, и до определенного момента правительство.
Такая позиция вызвала удивление в среде самих сосланных декабристов, которые узнали, что не состояли ни в каких организациях заговорщиков… «Союз спасения» стал наиболее ранним тайным обществом. Его создали такие «светила» будущего декабристского движения как С. П. Трубецкой, П. И. Пестель, Н. М. Муравьев, братья Муравьевы-Апостолы, М. С. Лунин. Они разработали «Статут» общества, который до нас не дошел, но в показаниях на следствии мятежники сообщили о нем кое-какие сведения.
Члены «Союза спасения» предлагали в случае смерти императора не присягать новому государю до тех пор, пока он не подпишет конституцию. Сергей Трубецкой вспоминал на следствии, что поссорился с Пестелем именно тогда, потому что будущий руководитель Южного общества выступал за республику, рассуждая о благоденствии Франции в годы Французской революции при Комитете общественной безопасности. Т. е. при якобинском терроре. «Да и при Наполеоне мы бы с вами были не в накладе», — заявил он. С этого момента Трубецкой заподозрил Пестеля в склонности к диктиаторству, а среди товарищей за Павлом Ивановичем укрепилось прозвище «русский Бонапарт».
«Союз спасения» просуществовал всего два года. Было принято решение расширить пропаганду революционных идей и создать более широкую организацию. Ею стал «Союз благоденствия» (1818 – 1821), включавший 200 человек. Любопытно изменение названия. Если на первом этапе заговорщики считали, что Россию надо «спасать» (аналог многочисленные Комитеты спасения в Латинской Америке), то позднее поменяло русло само направление агитации. По мнению декабристов, «благоденствия» Россия достигнет только при республике.
Уместно вспомнить заявление Пестеля о временах якобинского террора, когда прямо на улицах не останавливалась работа гильотины, а толпа рукоплескала, видя отрубленные головы. Сразу вслед за таким «благоденствием» наступил голод. Та же толпа ринулась на парижскую бойню, где сломался слив, и в сточные канавы вылилась кровь скотины. Люди встали на четвереньки и лизали красную жижу, поскольку больше есть было нечего. Такое событие следовало бы придумать, если бы оно не случилось в реальности.
Для обеих первых организаций декабристов оставался открытым вопрос о цареубийстве. Что делать, если государь не подпишет конституцию? Как с ним поступить? Правду открывает случайно брошенная на допросе фраза Сергея Трубецкого: «Я никогда не говорил, что и наследника тоже нужно убить».
Автор: Ольга Елисеева