Автор: Александр Гончаров
Для России одним из самых страшных последствий Февральско-Октябрьской революции 1917 года стало утрата национальной аристократии, то есть, того важнейшего слоя на котором на протяжении веков лежали две главные задачи: управление государством и производство поведенческих стереотипов для основной гущи народа.
Гражданская война, эмиграция, насильственные высылки людей на «философских пароходах», а затем еще и репрессии – это все звенья единой цепи выкорчевывания русской аристократии.
Коммунисты XXI века на эти слова могут лишь презрительно фыркнуть: «Подумаешь, развернул здесь плач о «хрустящих французской булкой». Партия освободила творческую энергию масс, привела во власть выдающихся управленцев!» Далее идет перечисление этих самых управленцев: Феликс Дзержинский, Иосиф Сталин, Лаврентий Берия (про которого «красные» публицисты часто пишут, мол, лучший менеджер XX века)…
Но весь это перечень «кризисных менеджеров» не стоит и выеденного яйца. О властных качествах вышеупомянутых и других столь же высокопоставленных партийных лиц свидетельствует множество исторических фактов, хотя бы и то, что опекаемое гг. коммунистами государство – СССР развалился, не просуществовав и 70 лет, а во время Второй мировой войны наша держава оказалась один на один в противостоянии с военной машиной Третьего Райха и враг дошел от западных границ до Кавказа и Волги, чего не бывало никогда за всю русскую историю.
Советская псевдоаристократия оказалась крайне низкокачественной, ибо она не имела традиций ни в управлении, ни в самовоспроизводстве, ни в производстве стереотипов поведения. Она не выросла естественным путем из тысячелетней жизни государственного организма, а в качестве паразита присосалась к нему медленно отравляя социальный организм.
Производство поведенческих стереотипов – необходимая функция аристократии. От него зависит насколько успешным и долголетним будет бытие страны. Когда в качестве образцов для подражания даются: верность слову, честь и следование памяти предков – это одно, а когда пропагандируются: доносительство, исключительно материальный успех и этические императивы, напрямую зависящие от текущего экономического и политического момента – это совершенно другое.
Впрочем, я далек от мысли во всем обвинить товарищей большевиков. «Авангард пролетариата» дорвался до власти только в Октябре 1917 года, но ранее-то был Февраль, который задумала и осуществила часть откровенных отщепенцев от русской аристократии, пусть даже «в чинах и позументах», разорвавшая все связи с нормальным ходом истории, ради иллюзий, навеянных снами героини романа Н. Г. Чернышевского – «чучелы» Веры Павловны Розальской.
Если угодно, то сон Розальской и породил революционных чудовищ. Все похохатывали, да притопывали и прихлопывали с песнями: «Разкомаринский, комаринский мужик, он до Запада пресветлого бежит». Вот и допелись… до гражданской войны. А потом советская власть и налепила из «комаринских» мужиков генералов Власовых – «сталинских полководцев» и предателей по заветам «вождя мировой революции».
Впрочем, Андрея Власова по большевистским канонам предателем считать нельзя. Владимир Ильич Ленин с его «похабным» Брестским миром с Германией вполне послужил наглядным примером принятия решения о сотрудничестве с нацистами для генерала Власова…
Товарищи коммунисты очень переживают, что в интернет ходит фраза, приписываемая Ленину: «Каждая кухарка должна научиться управлять государством». И они совершенно справедливо указывают, что Ильич такого не говорил и не писал. Он писал гораздо интереснее: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами, и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту» (В. И. Ульянов-Ленин. Удержат ли большевики государственную власть?).
В этом отрывке ключевая фраза последняя. Некие «сознательные рабочие» должны научить бедноту управлять, то есть совершить то, чего быть не может. «Сознательные рабочие» не знают сами как управлять, никем не обучались, не ведают традиций, не понимают в международных отношениях ничего и не обладают личными контактами. Вот они-то и составляют новую «аристократию» самозванную и наглую. И к себе они автоматически подверстывают «трудящихся».
Но у фразы есть и иной контекст. «Сознательный рабочий» из незадачливых помещиков Ульянов, неумело управлявший поместьем, купленным маменькой для него, оправдывает свое вхождение во власть, свою квазиаристократичность. Прямая зависимость аристократии от духовной сферы, от ее духовного настроя, а не от материального положения, ни Ленину, ни его соратникам, ни их последышам не виделась и не грезилась. Об этом легко проболтался «пролетарский» поэт В. В. Маяковский:
«Неужели
про Ленина тоже:
«вождь
милостью божьей»?
Если б
был он
царствен и божествен,
я б
от ярости
себя не поберег,
я бы
стал бы
в перекоре шествий,
поклонениям
и толпам поперек.
Я б
нашел
слова
проклятья громоустого,
и пока
растоптан
я
и выкрик мой,
я бросал бы
в небо
богохульства,
по Кремлю бы
бомбами
метал:
долой!
Но тверды
шаги Дзержинского
у гроба.
Нынче бы
могла
с постов сойти Чека.
Сквозь мильоны глаз,
и у меня
сквозь оба,
лишь сосульки слез,
примерзшие
к щекам».
Советская «аристократия» неизбежно должна при подобном отношении к власти поиграть в демократизм (с культом очередного коммунистического вождя – самого наидемократичнейшего из демократов), совершенно забывая, что отдельную талантливую кухарку научить управлять удастся (да и то на низовом уровне!), но массовое привлечение «кухарок» – это уже катастрофа.
Настоящим аристократом манипулировать очень и очень сложно. А вот советским «аристократом» достаточно просто. Мировоззрение, заточенное под материализм и интернационализм ущербно и не цельно, имеет множество прорех, латание которых невозможно – нечем заполнить, когда господствует желудок над разумом и душой. Ф. М. Достоевский верно подметил еще в XIX столетии: «Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы нравственной? Попробуйте-ка соединить людей в гражданское общество с одной только целью «спаси животишки»? Ничего не получится. «Спасение животишек» есть самая бессильная и последняя идея из всех идей, единящих человечество. Это уже начало конца».
Кухарки Власовы из безродной аристократии ради своих шкурных интересов и «животишек» спокойно сдали и народ, и государство, ведь их ничего не сдерживало: ни вера, ни традиция, ни память рода. Этим, в первую очередь, и объясняется жалкое советское фиаско1991 года.