К годовщине Чесменского сражения

Внимайте, музы, мне, россиян петь хочу! (М.М. Херасков «Чесмесский бой») 

24-26 июня (ст.ст.) 1770 г. состоялось знаменитое Чесменское сражение, в котором русский флот одержал крупнейшую победу в своей истории. Даже в наши дни, когда многие даты прошлого безнадёжно забыты, 7 июля официально признано днём воинской славы России. 

Сама битва, которой в эти дни исполнилось 250 лет, многократно описана. Поэтому хотелось бы обратить более пристальное внимание к её деталям, в частности, к роли Преображенского полка и его питомцев в этом сражении и во всей Архипелагской экспедиции, в которой Чесма была наиболее значимым событием.

В истории Преображенского полка первая военно-морская экспедиция России в Средиземное море занимает особое место. Достаточно было бы сказать, что действующий командир Преображенского полка граф Алексей Орлов (24.09.1737-24.12.1807) был «главным после Екатерины Великой организатором Архипелагской экспедиции» (Смилянская И.М., Велижев М.Б., Смилянская Е.Б. Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. М.: «Индрик», 2011, с.62). «Графу Орлову одолжена я частию блеска моего царствования, ибо он присоветовал послать флот в Архипелаг» (Екатерина Великая) (Плугин В.А. Алехан или Человек со шрамом. Жизнеописание графа Алексея Орлова-Чесменского. М.: «Международные отношения», 1996, с. 178). 

Екатерина Великая (1770 г.)

Граф А.Г.Орлов на фоне Чесменской битвы

Более того, именно А.Г.Орлов, всю свою жизнь прослуживший в гвардейской пехоте, командовал русской эскадрой, разгромившей турок под Чесмой. 

Наконец, Орлова в экспедиции сопровождал целый отряд, составленный из двух рот и команды егерей Преображенского полка, а также несколько офицеров-Преображенцев, принявших активное участие в боевых действиях на островах Архипелага.

Сама фигура Алексея Орлова не может не вызывать восхищения. Коренной Преображенец, начавший службу в полку солдатом сразу после окончания Сухопутного шляхетского корпуса, Орлов своим взлётом был обязан в первую очередь своей кипучей энергии и авантюрному духу. В этом плане показательны такие эпизоды его биографии, как активное участие в перевороте, приведшем к власти Екатерину Великую, или интригу с арестом и вывозом из Италии княжны Таракановой. 

Безусловно, и сама Архипелагская экспедиция могла родиться исключительно в голове авантюриста — отправить флот за три девять земель, без опорных баз, без постоянной связи, без возможности пополнения, лелея призрачные надежды поднять восстание греков и славян, основывая свои политические и военные расчёты на старинных предсказаниях о народе с Севера, призванном освободить Константинополь. 

Саму экспедицию Орлов видел следующим образом: «…ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых из-под ига татарского, которое они терпят, и скажу так, как Пётр Первый сказал: «а их, неверных магометан, согнать в поля и степи пустые и песчаные на прежние их жилища»» (там же, с. 188).

Самое удивительное во всей этой истории — это то, что экспедиция состоялась и была в целом успешной. И это также заслуга графа Алексея Орлова, после победы над турками добавившего к своему имени наименование «Чесменский». Ведь именно Орлов, выехав заранее в Италию, запасал продовольствие и снаряжение в портах Италии, искал волонтёров для пополнения десанта, нанимал корабли. По сути, Орлов с нуля создал разведывательно-агентурную сеть в Италии. 

Князь Ю.В.Долгоруков

Цельная, богатая достоинствами личность командира Преображенцев явилась воплощением духа времени Екатерининской эпохи, давшей русской истории плеяду самородков, которые исключительно своими талантами и способностями превратили Россию в блестящую державу, подняв её вновь на высоты гения Петра Первого.

Компанию графу Орлову в походе составлял князь Юрий Владимирович Долгоруков (02.11.1740-08.11.1830), правая рука Орлова. Ещё до Архипелагской кампании Орлов «решительно заявил государыне, что не примет под своё начало первый полк империи — Преображенский, если не получит в заместители Юрия Владимировича» (там же, с. 193). Но это так писал Долгоруков, человек легкомысленный, болтливый, в некоторой степени прообраз Хлестакова. 

Вместе с тем Долгоруков был человеком яркой биографии. В совсем юном возрасте он участвовал в Семилетней войне, был дважды ранен. Затем состоял в отряде, отправленном в Польшу на поддержку кандидата на польский престол Понятовского. В 1767 г. переведён в Преображенский полк из Санкт-Петербургского пехотного полка премьер-майором, а в 1769 г. произведён в генерал-майоры с оставлением в Преображенском полку (Чичерин А. История лейб-гвардии Преображенского полка. 1683-1883 гг. Т. 2, с. 152, 148). 

В 1769 г. Екатерина Великая отправила Долгорукова к Орлову в Италию, а Орлов командировал его в Черногорию поднимать восстание против турок, где Долгоруков умудрился сначала арестовать фактического правителя края Степана Малого, объявившего себя Петром III, а затем принять его на российскую службу. 

В январе 1770 г. Долгоруков — уже на Дунайском театре военных действий и участвует в сражении при Фокшанах (там же, с. 157). 

В день Чесменской баталии Долгоруков стоял на палубе линейного корабля «Три иерарха», бок о бок с Орловым разя турецких матросов (там же, с. 176). За участие в этом сражении Долгоруков был награждён орденом Св. Георгия 3-й степени (Орлов получил Георгия 1-й степени) (там же, с. 184). В следующем — 1771 году — Долгоруков с помощью десанта захватил крепость Метелино (там же, с. 200).

Впоследствии в отличие от Орлова, чья карьера закончилась после того, как Екатерина II рассталась с его старшим братом Григорием (а после прихода к власти Павла I Орлов был вынужден даже уехать на несколько лет из страны после того, как Павел заставил его участвовать в перезахоронении Петра III и нести перед гробом его корону), Долгоруков в 1787 г. получил звание подполковника Преображенского полка, а в царствование Павла в 1796-1797 гг. был назначен московским военным генерал-губернатором. Скончался же Долгоруков в возрасте 90 лет от эпидемии холеры и был похоронен в Никольско-Архангельской церкви (Балашихе), сохранившейся до наших дней.

«Скажи им, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть?» (Пс. 38). Если Долгорукову посчастливилось пережить славу дней своих, то другой герой тех событий своей безвременной кончиной в Чесменском сражении заставил сожалеть всю образованную Москву. 

Князю Фёдору Алексеевичу Козловскому, воспитаннику Московского университета и офицеру Преображенского полка, суждено было прожить лишь 20 полных лет. В 1769 г. он уже был капитан-поручик. Г.Р. Державин, служивший в то время в Преображенском полку, в своих записках называет князя Козловского «одним из образованнейших людей того времени» и добавляет: «От него ждали многого» (Державин Г.Р. Записки. Собр. соч., т. 4. М., 2015, с.275). Поэт, драматург, переводчик многих комедий с французского, автор статей о словопроизводстве для сборника «Переводы из “Энциклопедии”». Более того, Державин признаёт, что сочинения князя, популярного в 60-х гг. XVIII в., служили для него образцом в первоначальных его опытах: «Но более ему других нравился по лёгкости слога помянутый господин Козловский, из которого и научился цезуре, или разделению александрийского ямбического стиха на две половины» (там же, с. 38). И это при том, что за образец Державин брал Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова — крупнейших литераторов того времени.

Среди прочего, Державин приводит такой анекдот: «Князь Козловский, […] прапорщик третьей роты, известный того времени приятный стихотворец, у посещавшего его или нарочно приехавшего славного стихотворца В.И. Майкова читал сочинённую им какую-то трагедию, и как приходом вестового Державина чтение прервалось, который, отдав приказ, несколько у дверей остановился, желая послушать, то Козловский, приметя, что он не идёт вон, сказал ему: “Поди, братец служивый, с Богом; что тебе попусту зевать, ведь ты ничего не смыслишь”»… (там же, с. 38).

В начале 1769 г. Козловский был отправлен Екатериной II курьером к графу Орлову в Италию с поручением заехать в Ферней к Вольтеру, чтобы передать ему табакерку с портретом Екатерины и письмо императрицы. Вольтер, благодаря русскую императрицу, назвал князя Козловского «капиджи пашею Ваших янычар» (capigibachidevosjanissaires, http://www.gold-eagle.ru/museum010.html).

Табакерка из слоновьей кости, резанная Екатериной II и подаренная Вольтеру

О возможности посетить Вольтера, по словам Екатерины, вольтерианец Козловский «ходатайствовал как о высшей для себя милости». Близкий друг князя Д.И. Фонвизин описывал его так: «В то же самое время вступил я в тесную дружбу с одним князем, молодым писателем [Козловским. — прим. О.Х.], и вошёл в общество, о коем я доныне без ужаса вспомнить не могу. Ибо лучшее препровождение времени состояло в богохулии и кощунстве. В первом не принимал я никакого участия и содрогался, слыша ругательство безбожников; а в кощунстве играл я и сам не последнюю роль, ибо всего легче шутить над святыней и обращать в смех то, что должно быть почтенно» (Д.И.Фонвизин Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях). (На полях нельзя удержаться от комментария: если Фонвизина ужасал маленький элитарный клуб безбожников, чтобы он чувствовал, окажись в современной России, где богохулие и кощунство — это обычный фон повседневной жизни целой страны…).

Особую пикантность такой характеристике придаёт тот факт, что князь Козловский был сыном обер-прокурора Св. Синода, отставленного Екатериной, так как она планировала проводить более жёсткую политику по отношению к Церкви, т.е. отец безбожника и кощунника был слишком мягок. Трудно подобрать лучшую картинку для описания нравов высшего сословия того времени. Семена, посеянные религиозной политикой Петра I, обильно удобренные идеями французского Просвещения во главе с безумным Вольтером, начали давать всходы. До гибели Франции оставалось 20 лет, до гибели России — ещё полтора столетия…

Встретившись с Вольтером, князь Козловский отправился в Италию к графу Орлову и оставался при нём вплоть до Чесменской баталии, первым актом которой стало Хиосское сражение (24 июня). В авангарде атаковавшего турок русского флота шёл линейный корабль «Святой Евстафий», на борту которого находились адмирал Спиридов, брат Алексея Орлова Фёдор и князь Козловский. Взяв курс на флагман турецкой эскадры «Бурдж-у-Зафер», «Святому Евстафию» после ожесточённой артиллерийской дуэли против трёх вражеских кораблей удалось поджечь «Бурдж-у-Зафер». Но потерявший управление от яростного турецкого огня «Святой Естафий» течением снесло на горящий корабль. Русская команда бросилась на абордаж, захватила турецкий корабль, но не успела потушить на нём пожар. Горящая турецкая мачта рухнула на палубу «Святого Евстафия», искры попали в пороховой склад, раздался оглушительный взрыв, и оба корабля взлетели на воздух. Погибло 22 офицера и 598 матросов и солдат, в том числе, и молодой князь Козловский. Спиридову и Фёдору Орлову удалось спастись. 

Столкновение «Св. Евстафия» и «Бурдж-у-Зафер». (И.К. Айвазовский)

Атака русской эскадры заставила укрыться турок в Чесменской бухте под прикрытие береговых батарей. Сутки спустя, к 8 часам утра 26 июня, турецкий флот был полностью уничтожен вновь атаковавшими их русскими кораблями. 

Потрясённый гибелью молодого князя его старший друг поэт В.И. Майков посвятил ему стихотворение «Письмо В.И. Бибикову…»: «Ты знаешь, сколько он отечество любил,// Художеств и наук Козловский был любитель,// А честь была ему во всём путеводитель:// Не шествуя ль за ней, он жизнь свою скончал// И храброй смертию дела свои венчал?» («Письмо Василию Ильичу Бибикову о смерти князя Фёдора Алексеевича Козловского, который скончал жизнь свою при истреблении турецкого флота»).

В поэме «Чесмесский бой» несколько строк посвятил князю Козловскому и М.М. Херасков…

Вдохновлённая успехами русских в Средиземноморье уже в июле 1770 г. Екатерина Великая направила в Грецию ещё одну эскадру под командованием адмирала Арфа с десантным отрядом Преображенского полка. 

Для похода отбирали лучших. 

Преображенцами командовали капитан-поручики Д.В.Камынин, впоследствии сенатор в царствование Александра I, и Карл фон Гантвиг, впоследствии генерал-поручик. 

В отряде был поручик А.Н.Зиновьев, двоюродный брат Орловых (при этом родная сестра Зиновьева была замужем за Григорием Орловым) и прапорщик П.Г.Лазарев, будущий сенатор, чей второй сын Михаил впоследствии стал прославленным русским флотоводцем, первооткрывателем Антарктиды. 

Также в поход отправились поручики А.Я. Шамшев, будущий генерал-губернатор Вологды, П.Ф. Берхман, впоследствии командующий войсками в Санкт-Петербурге, и А.А. Беклешов – будущий генерал-губернатор Москвы. Последний в 1799 г. был назначен генерал-прокурором: «Это был человек старорусской партии, с виду грубый, но который под весьма грубою внешностию хранил правдивое сердце, твёрдое и сострадательное к бедствиям других. Его репутация как благородного человека, была прочно установившаяся… Он противодействовал, насколько мог, воровству, злоупотреблениям, обману. Он не мог терпеть, чтобы его поверенные злоупотребляли правосудием ради своего прибытка. Он вышел чистым и незапятнанным из этого испытания, окружённый признательностью местных жителей. Подобных примеров весьма мало среди высших сановников» (князь Адам Чарторыйский). 

П.Ф.Берхман

А.А.Беклешов

Отправился в поход и юный прапорщик Иван Архаров, младший брат знаменитого московского полицмейстера (также Преображенца) Николая Архарова. В царствование Павла I старший Архаров был генерал-губернатором Санкт-Петербурга, а младший — Москвы, где он сформировал архаровский полк (от этого полка, по одной из версий, произошло наименование «архаровцы», хотя другая легенда увязывает это обозначение со старшим братом). 

И.П.Архаров

А.И. Лутовинов

Интересна и личность подпоручика Алексея Лутовинова. Начав службу в то время, когда в полку ещё служил его отец, прошедший за 40 лет службы путь от солдата до капитана Преображенского полка, Алексей едва не был отставлен со службы из-за буйства старшего брата Петра. Под началом Алексея служил Г.Р. Державин, вспоминавший о двух братьях: «Алексей Иванович Лутовинов и старший его брат капитан-поручик Пётр Иванович, хотя были умные и весьма расторопные в своей должности лица, но старший весьма развращённых нравов, которому последуя, и младший нередко упражнялся в зазорных поступках и неблагопристойной жизни…» (Державин Г.Р. Записки…, с. 41).

Этот Пётр Иванович был дедом нашего знаменитого писателя И.С. Тургенева. Считается, что образ Алексея нашёл своё отражение в Василии Лучинове из «Трёх портретов» и Иване Лаврецком из «Дворянского гнезда» («Лаврецкие и Лутовиновы в жизни и в романе. Комментарий к «Дворянскому гнезду» Н.М. Чернова). «Его считали одним из блистательных молодых людей начала царствования Екатерины. […] Вообразите себе человека, одарённого необыкновенной силой воли, страстного и расчётливого, терпеливого и смелого, скрытного до чрезвычайности и — по словам всех его современников — очаровательно, обаятельно любезного. В нём не было ни совести, ни доброты, ни честности, хотя никто же не мог назвать его положительно злым человеком» («Три портрета»). Описание весьма схожее с тем образом, который нарисовал в своих воспоминаниях Державин. 

Не забудем имена и других офицеров-Преображенцев: капитана Аполлона Веригина, подпоручика Щепотьева, прапорщиков Карпова, Е. Ширкова, фон Баумгартена, Титова, Н. Левашева, фон Сиверса, П. Чемодурова, М. Ладыженского (Чичерин А. История лейб-гвардии… Т. 2, с. 212-213).

Эскадра с Преображенцами на борту прибыла в Архипелаг лишь в конце декабря 1770 г. Часть Преображенцев была выделена для руководства четырёхтысячным «албанским войском», сформированным графом Орловым из греческих, славянских и албанских добровольцев (там же, с. 192). 

В 1771-1772 гг. Преображенцы участвовали в нескольких десантах против турок: уничтожены большие запасы в операции у порта Мокрии, захвачена крепость Метелино, совершена высадка около крепости Чесмы. 

В октябре 1772 г. в Лепонтском заливе у Патраса состоялось ещё одно морское сражение, в котором 7 русским кораблям противостояло 24 турецких. Загнав несколько турецких судов на мель, русским удалось сжечь два вражеских фрегата. Один из них был сожжён сержантом Преображенского полка Годейном, сыном выходца из Франции, впоследствии ещё одним московским полицмейстером. По его фамилии до середины ХХ века в Москве назывался переулок — Годеиновский, переименованный в 1952 г. в Арбатский переулок.

Когда в 1773 г. граф Орлов отплыл в Италию, его сопровождали 140 Преображенцев, в том числе ставший капитаном Алексей Лутовинов. Именно он арестовал княжну Тараканову, которую заманил Орлов на русский корабль. 

В июле 1774 г. в Архипелагскую эскадру пришло сообщение о заключении мира с турками, и русская эскадра с Преображенцами на борту отправилась обратно в Санкт-Петербург, куда и прибыла в 1775 г., навсегда вписав имена своих участников в славную историю России, её армии и флота. 

Для России, зачастую забывающей тех, кто отдал жизни за её славу и величие, Архипелагская экспедиция служит примером того, как историческую память необходимо сохранять. Ведь решения о включении Чесменского сражения в список дней воинской славы России и о возрождении Преображенского полка были приняты одновременно — в 2012 г. (само присвоение почётного наименования Преображенский состоялось в апреле 2013 г.).

И весьма символично, что всего лишь через три года после того, как память о героях прошлого была восстановлена, русские армия и флот снова оказались на брегах Средиземного моря, демонстрируя свойственные русскому солдату героизм и самопожертвование. «Noblesse oblige» («Положение обязывает») — этот девиз Преображенского полка можно с равным успехом применить ко всей русской армии, неслучайно выросшей из Преображенского мундира в далёкие петровские времена.

Офицеры Преображенского полка (наши дни)

Олег Николаевич Хлестов, правовед, публицист, правнук полковника лейб-гвардии Преображенского полка Д.Д. Зуева