5 апреля — день памяти Сергия (Сребрянского).
На месте нынешней музыкальной школы № 2 возвышалась Покровская церковь Черниговского полка. До начала войны с Японией священником в храме служил протоиерей Митрофан Васильевич Сребрянский, прошедший с полком всю русско-японскую кампанию. Сохранился его дневник, где священник подробно изображает свою жизнь и пастырскую деятельность в необычной обстановке — в походе, среди ужасов кровопролитной войны.
Интересна личность автора, за сравнительно короткое время своего пребывания в Орле приобретшего всеобщее и глубокое уважение во всех слоях общества.
Дом при храме протоиерей Митрофан строил сам. Он был деревянный, обложенный кирпичом. Сребрянский, став настоятелем общины милосердия Ее Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны, пожертвовал дом храму на помин души своей и жены Ольги, что было зафиксировано в актовой книге орловского нотариуса Жедринского.
При церкви полка была церковно-приходская школа. Она помещалась в каменном здании, построенном в 1902 году протоиереем Митрофаном Сребрянским и пожертвованном им Покровской церкви. В том же 1902 году в казарме Черниговского полка Сребрянским была открыта читальня для военнослужащих, а при школе — библиотека, книги приобрел протоиерей Сребрянский. Здесь было около двух тысяч томов исторического, религиозно-нравственного и описательного содержания.
При церкви было также открыто общество трезвости. Отец Митрофан вносил пожертвования и в орловский Дом трудолюбия.
Богослужения в полковой церкви совершались по праздничным дням, а во вторник, среду и пятницу проводились беседы религиозно-нравственного содержания с чинами полка в казарме. Тяжелых пороков и преступлений в полку не было.
На протяжении ряда лет отец Митрофан поддерживал духовную связь с Великой Княгиней Елизаветой Федоровной, которая неоднократно бывала в Орле и в имении мужа, селе Долбенкино Дмитровского уезда Орловской губернии.
В июне 1906 года Елизавета Федоровна приезжала в Орел для осмотра возвратившегося с Дальнего Востока Черниговского полка. Здесь она встретилась с отцом Митрофаном Сребрянским. Вызывает интерес его дальнейшая судьба, связанная с деятельностью Великой Княгини на посту настоятельницы Марфо-Мариинской обители.
В те годы было задумано создать в Москве монастырь, посвященный святым женам-мироносицам Марфе и Марии. Были составлены проекты устава монастыря. В числе других подал свой проект и отец Митрофан. Великая Княгиня одобрила именно его, но не могла подобрать духовника, какой требовался по уставу отца Митрофана. (Необходим был священник, живший с матушкой как с сестрой).
Великая Княгиня предложила отцу Митрофану самому стать духовником обители. Он долго отказывался, потому что любил орловских прихожан, а они — своего духовного отца.
«Остановился я в одном подмосковном имении на обратном пути в Орел, — рассказывал он, — пошел один прогуляться по парку, а самого одолевают мысли, душа мятется… Так хожу я среди тенистых аллей, любуюсь пышной природой, цветами и вдруг чувствую, что одна рука у меня отнялась и я не могу ей пошевелить… Я понял, что это Господь меня наказывает за непокорность Его святой воле. Тут же, в парке, я стал горячо молиться, умолять Создателя простить меня и обещал согласиться на переход в Москву, если только Господь вернет мне мою руку. Прошло часа два, и рука моя стала понемногу оживать. Я приехал домой совершенно здоровый и объявил приходу, что должен покинуть их. Что тут было! Плач, вопли, рыдания.
Шли месяцы, Москва ждала меня, а я медлил и колебался. И, наконец, я убедился, что порвать с приходом свыше моих сил, и написал отказ. После этого я снова лишился руки. Меня опять вызвали в Москву. Полный горя и отчаяния, я пошел в Москве к чудотворной иконе Царицы Небесной — к Иверской Божией Матери.
Я обещал еще раз, твердо и непреклонно, принять предложение Княгини и переехать в Москву, лишь бы мне была возвращена рука и я мог бы по-прежнему совершать таинства. С благоговением, страхом и надеждою приложился я к чудотворному образу… Я почувствовал снова жизнь в руке, снова зашевелились пальцы. Тогда я радостно объявил Княгине, что решился и приезжаю».
После смерти мужа Великая Княгиня все свое состояние передала на постройку церкви и помещений Марфо-Мариинской обители. При ней были построены богадельня, больница и детский приют. Духовником обители стал протоиерей Митрофан Сребрянский.
В февральскую революцию, в один из смутных дней, к обители подъехал грузовик с вооруженными солдатами во главе с унтер-офицером. Они потребовали провести их к начальнице. Туда же сестры вызвали и отца Митрофана.
— Мы пришли арестовать сестру Императрицы, — заявил унтер-офицер.
Отец Митрофан обратился к солдатам:
«Кого вы пришли арестовывать? Ведь здесь нет преступников. Все, что имела матушка Елизавета, она все отдала народу. На ее средства построены обитель, церковь, богадельня, приют для безродных детей, больница. Разве это преступление?»
Возглавлявший отряд унтер, вглядевшись в батюшку, вдруг спросил его: «Батюшка! Не вы ли отец Митрофан из Орла?» — «Да, это я». Лицо унтера мгновенно изменилось. Обращаясь к сопровождавшим его солдатам, он сказал: «Вот что, ребята! Я остаюсь здесь и сам во всем распоряжусь. А вы поезжайте обратно». Солдаты, выслушав слова отца Митрофана и поняв, что они затеяли не совсем ладное дело, подчинились и уехали обратно на своем грузовике. А унтер сказал: «Я теперь останусь здесь и буду вас охранять!»
С арестом настоятельницы в апреле 1918 года (а потом и ее мученической гибелью от рук большевиков) обитель практически прекратила свою благотворительную деятельность, хотя просуществовала еще семь лет. Отец Митрофан продолжал духовно окормлять сестер вплоть до закрытия монастыря.
Святейший патриарх Тихон, который неоднократно служил в Марфо-Мариинской обители, в один из своих приездов постриг отца Митрофана в иноческий сан с именем Сергий, возведя его в архимандриты. Вслед за Сребрянским и его матушка Ольга Владимировна приняла монашеский постриг, став инокиней Елизаветой.
В 1926 году Сребрянского арестовали и сослали в Сибирь. Последовали годы заключения в ГУЛАГе. Шестнадцать лет провел он в тюрьмах и лагерях.
Его любимая матушка до конца была с ним. В ссылке ее разбил паралич, и Сребрянский заботливо ухаживал за ней.
Однажды, при очередном вызове на допрос, следователь встретил священника не с обычным суровым видом. «Вы останетесь живы», — сказал он.
Что же произошло? Оказывается, незадолго до этого один иностранный корреспондент взял интервью у митрополита Сергия, возглавлявшего тогда Русскую Православную Церковь. В этом интервью митрополит ни разу не жаловался на притеснения советской властью. За границей очень скептически отнеслись к этому, считая, что митрополит скрыл истинное положение Церкви и ее бедствия. Однако своим мудрым молчанием митрополит Сергий спас тысячи жизней священнослужителей, уже ожидавших расстрела.
После освобождения из тюрьмы священника Сребрянского поселили в селе Владычном, в семи километрах от станции Крючково Калининской области. Ему было запрещено выезжать куда-либо из места ссылки.
Архимандрит Сергий скончался 5 апреля 1948 года в тверском захолустье от крупозного воспаления легких. Его похоронили на местном кладбище. Когда через два года в ту же могилу опускали гроб с телом его матушки, крышка гроба Сребрянского сдвинулась — тело его оказалось нетленным.
На могиле белый крест и надпись: «Здесь покоится тело священноархимандрита Сергия — протоиерея Митрофана. Скончался 1948 года, 23 марта».
На юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной Церкви, состоявшемся в августе 2000 года, архимандрит Сергий (Сребрянский) канонизирован как преподобноисповедник.

Анатолий МИЩЕНКО
«Истории русской провинции» № 10