К 120-летию сражения в Желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г.
Промежуток в жизни русской эскадры в Порт-Артуре между началом мая и концом июля 1904 г. можно определить одним словом – «выталкивание». Именно так понимал свою задачу главнокомандующий всеми морскими и сухопутными силами, действовавшими против Японии, адмирал Е.И. Алексеев. Наблюдая за ходом войны из Маньчжурии, как бы «сверху», он полагал, что Порт-Артур, вероятнее всего, отстоять не удастся. С падением же крепости флот неминуемо погибнет, не принеся большой пользы. Более целесообразно крупным кораблям прорваться во Владивосток и тем отвлечь на себя большую часть японского флота. Там, если не удастся наносить удары по транспортным коммуникациям, хотя бы просто дождаться подкреплений с Балтики и, добившись перевеса в силах, разбить флот Х. Того.
В свою очередь командующему эскадрой контр-адмиралу В.К. Витгефту, а также флагманам и командирам кораблей 1 ранга, Порт-Артур казался центром боевых действий. Они считали, что после ухода эскадры крепость не продержится и пары недель – японский флот сравняет с землей береговые батареи и, сея панику, ворвется в гавань. Кроме того, уход являлся бы «бегством» и «предательством армии», вызвал бы панику в гарнизоне, а также справедливые нарекания общественности. Падение Порт-Артура в их глазах было равносильно проигрышу войны. С другой стороны, прорыв вообще представлялся трудноосуществимым: потери в бою с главными силами японцев и от минных атак были бы большие, пунктов для пополнения запасов угля в пути не было. Главную мысль Е.И. Алексеева, что победа на море (сейчас или в отдаленном будущем, после прихода сил с Балтики) способна полностью переломить ход войны, разделяли многие, но в осуществимость ее верили не все.
17 июля японские войска столь близко подошли к крепости, что броненосцы впервые открыли огонь по наступающим частям из гавани. А утром 25 июля во внутреннем бассейне среди кораблей стали рваться японские снаряды. Долее оставаться в порту было немыслимо.
Между тем Е.И. Алексеев постарался поставить в вопросе о прорыве во Владивосток точку. 20 июля он направил в Порт-Артур телеграмму, в которой процитировал мнение императора Николая II о важности перехода эскадры. 25 июля телеграмма был доставлена Витгефту, который распорядился готовиться к походу. Тактический замысел боя, которым поинтересовался командир броненосца «Севастополь» Н.О. фон Эссен, командующий обсуждать отказался. Очевидно, что его и не было. Витгефт, с одной стороны, считал прорыв вредным и невозможным, с другой – предполагал просто идти во Владивосток, полностью отдавая инициативу противнику, стараясь лишь уклоняться от боя.
Утром 28 июля эскадра вышла на внешний рейд. Для японцев выход не стал неожиданностью, и они очень быстро сконцентрировали свои силы.
После полудня 1-й и 3-й боевые отряды противника зашли в голову русской эскадре и в 12 ч 20 мин с большой дистанции открыли огонь. В этот период серьезного успеха ни одна из сторон не добилась: эскадра Витгефта уклонялась от предположительно сброшенных миноносцами противника плавучих мин, артиллеристам мешало солнце; японцы добились нескольких попаданий, но повреждения носили преимущественно несущественный характер. Вскоре, после ряда маневров, противники разошлись на контркурсах на уже привычной дистанции в 40–50 кабельтовых, после чего в 13 ч 20 мин бой временно прекратился. В этой фазе боя русские корабли получили не менее 19 попаданий, японские по официальным данным – шесть. Возобновившийся вскоре бой на большой дистанции продолжался до 14 ч 30 мин, после чего адмирал Х. Того вновь отстал.
Русские корабли продолжали путь к Владивостоку, не обращая внимания на постепенно отстававший из-за поврежденной машины броненосец «Полтава». К 16 ч 45 мин японский флагманский броненосец «Микаса» догнал отставший на 20 кабельтовых (3700 м) концевой корабль. Начался наиболее решительный период боя, дистанция сократилась до 23 кабельтовых, были введены в действие 75-мм орудия. Серьезные повреждения (до 20 попаданий) получил «Микаса», по которому был сосредоточен огонь всех русских броненосцев. Большинство его пушек вышли из строя, было убито и ранено 125 человек, чудом уцелел адмирал Х.Того. С другой стороны, при такой организации стрельбы, предписанной Витгефтом, корабли не могли различать падения своих снарядов среди массы всплесков, это делало корректировку почти невозможной. Большинство же японских кораблей не имело серьезных повреждений и вело стрельбу без помех, почти как на учении. Из русских кораблей сильнее других пострадали флагманские броненосцы «Цесаревич» и «Пересвет», а также концевая «Полтава». На «Цесаревиче» около 17 ч 15 мин два 305-мм снаряда разорвались за боевой рубкой, перебив основание мачты и уничтожив радиорубку. При этом был убит стоявший на открытом месте контр-адмирал Витгефт, офицеры его штаба выбыли из строя. Спустя полчаса осколки очередного снаряда попали в боевую рубку, ранив находившихся в ней, после чего корабль выкатился из строя и описал циркуляцию. Этого оказалось достаточно – строй эскадры смешался, сопротивление перестало быть организованным. Младший флагман контр-адмирал князь П.П. Ухтомский принял сигнал о передаче ему командования, но не смог управлять кораблями – на его «Пересвете» осколки срезали все сигнальные фалы. Командир броненосца «Ретвизан» капитан 1 ранга Э.Н. Щенснович, понимая, что нужно действовать решительно, повернул на противника. Ему удалось отвлечь на себя весь огонь, при этом броненосец почти не получил повреждений, но сам Щенснович был серьезно ранен. После этого «Ретвизан» взял курс на Порт-Артур – его командир счел бой проигранным, а себя – старшим. За ним потянулись и другие броненосцы.
В наступившей вскоре темноте атаки вражеских миноносцев были успешно отражены, но ряд кораблей, ускользнув от наблюдения, ушел в нейтральные порты. «Цесаревич» разоружился в немецкой колонии Циндао, «Аскольд» ушел в Шанхай, а «Диана» – даже в далекий Сайгон! Лишь быстроходный крейсер «Новик» отважился выполнить приказ о прорыве во Владивосток – он обогнул Японию, но 7 августа был перехвачен японскими крейсерами у южной оконечности Сахалина и после тяжелого затоплен командой.
Главный итог сражения 28 июля 1904 г. таков: ослабленная русская эскадра, окончательно потерявшая возможность вести единоборство с японским флотом, продолжала участвовать в обороне Порт-Артура, обрекая себя на медленную смерть. Точность огня в бою оказалась явно недостаточной – удалось достичь всего 1% попаданий (у противника этот показатель составил 2,7%).
Как и прежде, личный состав в бою действовал смело и решительно, нередко командиры в рапортах не могли выделить наиболее отличившихся. Многие раненые не покидали боевых постов, истекая кровью. Вот лишь один эпизод из массы подобных, записанный в воспоминаниях старшего офицера броненосца «Полтава» С.И. Лутонина:
«Пример <…> доблести проявил и батарейный командир мичман Феншоу. <…> Ему осколками вырвало большой кусок мяса выше колена. Уйти на перевязочный пункт, покинуть свою батарею и в голову не приходило Феншоу. Схватив первое попавшееся полотенце, он туго перетянул себе ногу и продолжал командовать. Я застал его дерущимся на оба борта – слева на нас сунулся “Чин-Иен” с крейсерами. Феншоу переносили с борта на борт на табурете, и когда от взрыва снаряда затлели малые чемоданы, Феншоу вскочил с табурета и стал тушить пожар. Кончился бой, начались минные атаки, он не уходил на перевязку, не оставил своей батареи. <…> Проведя всю осаду Артура на броненосце, видя беззаветную храбрость, мужество и распорядительность молодых офицеров “Полтавы”, я спокойно могу сказать, что много шансов было у Первой эскадры на победу, личный состав мог ее дать, ее не сумел взять тот, кто вел на божий суд наши <…> корабли».
(Л.К. Феншоу впоследствии участвовал в обороне Порт-Артура на сухопутном фронте, в годы Первой мировой заслужил Георгиевское оружие за известную минную постановку у берегов Босфора с первого подводного минного заградителя «Краб». В период Гражданской войны стал капитаном 1 ранга, окончил свои дни в Нью-Йорке (1958 г.)).
В РГАВМФ хранится большое количество рапортов и описаний, составленных участниками сражения, а также дневники, письма и воспоминания офицеров и отдельных матросов, сообщающие большое количество подробностей событий 28 июля 1904 г.
Емелин А.Ю., заместитель директора Российского государственного архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ)
