Перелыгин Анатолий Иванович, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и музейного дела Орловского государственного института культуры.

Горькая память войны.

3 октября 4-я танковая дивизия захватила Орёл. Это дало немцам возможность получить хорошую шоссейную дорогу и овладеть важным железнодорожным узлом и узлом шоссейных дорог, который должен был стать базой для дальнейших действий. Захват города произошел настолько неожиданно, что, когда немецкие танки (13-15 танков противника, а затем, несколько позднее, и мотопехота ) вступили в Орёл, в городе ещё ходили трамваи. Эвакуация промышленных предприятий, которая обычно тщательно подготавливалась, не могла быть осуществлена. Начиная от фабрик и заводов и до самой железнодорожной станции, на улицах повсюду лежали станки и ящики с заводским оборудованием и сырьем. Ответственность за оборону Орла была возложена на военный совет Орловского военного округа… В Орле находился штаб округа. Командующим войсками округа был генерал-лейтенант Александр Алексеевич Тюрин. Ране, узнав о захвате поселка Кромы, в 40 км. от г. Орла, туда выдвинулся отряд из сотрудников орловского НКВД с приказом «уничтожить диверсионную группу противника». Однако, диверсионная группа оказалась великоватой — несколько сотен единиц бронетехники. Чекисты вернулись в Орел и доложили в Москву, что к городу подошли регулярные части. Москва рекомендовала не поддаваться панике, но на всякий случай в район Орла и Мценска перебросила 3-й воздушно-десантный корпус в составе двух бригад (чуть более 5000 штыков). Один батальон корпуса высадился на орловском аэродроме в тот самый момент, когда по его периметру стояли немецкие танки. Бой был жестоким, но коротким. Пока на окраине погибали десантники, в самом городе готовили к взрыву основные объекты — электростанцию, элеватор, заводы (не все оборудование успели эвакуировать), а также добивали заключенных в Орловском централе (одной из крупнейших тюрем дореволюционной России, где в своё время сидел Дзержинский). К очистке тюрьмы власти подготовились заранее. Еще 11 сентября в Медведевском лесу (примерно 10 км от Орла) сотрудники специальной оперативной группы НКВД СССР в один день расстреляли 157 знаковых политических заключенных. Среди них — сестру Троцкого, жену маршала Егорова, жен командармов Уборевича и Корка, супругу заместителя наркома обороны СССР Яна Борисовича Гамарника, который по наивности пытался отстоять арестованного Тухачевского (сам Гамарник не стал испытывать судьбу, застрелился).
Фирсанов Кондратий Филиппович, в 1941 году начальник УНКВД по Орловской области вспоминал: «Заключенные препровождались в особую комнату, где специально подобранные лица из числа личного состава тюрьмы вкладывали в рот осужденному матерчатый кляп, завязывали его тряпкой, чтобы он не мог его вытолкнуть, и после этого объявляли о том, что он приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. После этого приговоренного под руки выводили во двор тюрьмы и сажали в крытую машину с пуленепробиваемыми бортами…». Заключенных необходимо было довезти до места казни в целостности и сохранности, чтобы расстрелять. Акция проводилась скрытно. На месте предполагаемого захоронения все деревья выкопали вместе с корнями. А после расстрела и погребения посадили на свои места. И вплоть до 3 октября (то есть захвата Орла Heмецкими войсками) отправляли на место расстрела специальные группы под видом грибников для проверки состояния места захоронения… 3 октября всех не эвакуированных заключенных централа согнали в подвалы и затопили водой. Так, по крайней мере утверждали жители, оказавшиеся «под немцами». В середине дня взлетели на воздух городская электростанция и элеватор. Встали на линиях трамваи. Некоторые из них так и простояли на местах остановок до 1943 года — вагоновожатые, покидая кабины, снимали ручки реверса. В это время по улицам города уже разъезжали немецкие мотоциклисты. По воспоминаниям врача Цветкова Владимира Леонидовича: «Они ходили по домам, магазинам, перетаскивая в машины и мотоциклы все, что находили, громко, горласто говорили, а многие в самом деле хохотали! Я с опаской остановился, наблюдая незваных пришельцев, и тут понял, что смеялись они от радости легкого, без потерь, взятия нашего Орла» . Местные жители также принялись грабить склады, магазины и брошенные вагоны на железнодорожной станции. Орел покинули все большие и малые «отцы города». 3 октября отправился в Елец объединенный отряд УНКВД, во Мценск — руководство чекистов. С одной из последних машин покинул Орел и командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант А. А. Тюрин. А ведь в Орле перед приходом немцев находились полк НКВД численностью 1000 человек, 48-й запасной стрелковый полк в 2000 штыков, пять противотанковых артиллерийских полков, подразделение зенитной артиллерии, три истребительных батальона (по некоторым другим сведениям, и три полка ополчения). Все данные взяты из телеграммы А. А. Тюрина Генштабу. Вероятно этих сил было достаточно для задержания немецких танков на несколько часов — чтобы дать возможность свершиться благополучной высадке брошенной на спасение города воздушно-десантной бригады, подходу танковой бригады М. Е. Катукова и армейского корпуса В. Д. Лелюшенко… . Однако организованной обороны города создать не удалось и вскоре генерал Тюрин был арестован «за преступное бездействие в обороне города Орла, в результате чего немцами был захвачен город с оставленными в нем ранеными военнослужащими в количестве 576 человек и воинским имуществом на 10 млн. рублей». В январе 1942 года он был приговорен к 7 годам лишения свободы, но через 3 дня судимость заменили понижением в звании до генерал-майора.
5-6 октября в Орле установился «новый порядок». Немцы прекратили грабежи, показательно расстреляв несколько мародеров.
К 8 декабря 1941 года германской армии удалось оккупировать Орловскую область за исключением трех районов: Задонского, Красненского и Чибисовского. Планы германского командования после захвата г. Ельца открыть путь для наступления на Воронеж не осуществились. 6 декабря 1941 года началось контрнаступление наших войск под Москвой. Немецко-фашистская армия потерпела первое крупное поражение в ходе второй мировой войны. В эти же дни была осуществлена Елецкая операция. Наши части перешли в наступление и в течение четырех дней вели упорные бои за город Елец. 9 декабря фашисты были изгнаны из Ельца. Противник потерял около 12 тысяч убитыми и ранеными. Освобождением Ельца началось изгнание оккупантов с временно захваченной территории нашей области. В декабре 1941 года были освобождены от немецко-фашистских захватчиков Становляненский, Елецкий, Измалковский, Корсаковский, Краснозоренский и Новодеревеньковский районы, а также города Елец, Новосиль и Ливны.
В дни оккупации Ельца патриотический подвиг совершила учительница В. Ф. Ляшкова. В школе, где она работала, был устроен санитарный пункт. При приближении врага к городу раненых эвакуировали. Однако 16 красноармейцев не успели вывезти. В. Ф. Ляшкова решила спасти воинов и спрятала их в подвале, а затем перевела на чердак. Вскоре к зданию школы пробралось еще 16 красноармейцев. Учительница спрятала и их. Несколько дней она ухаживала за ранеными. Фашистам стало известно о скрывавшихся красноармейцах. Четыре раза они приходили к учительнице, избивали ее, однако найти раненых не могли. В ночь на 9 декабря начались уличные бои, а к утру Елец стал свободным. Все раненые были спасены. 14 января 1942 года газета «Правда» опубликовала передовую статью «Подвиг учительницы». За спасение советских воинов В.Ф.Ляшкова была награждена орденом Красной Звезды.
Декабрьские дни 1941 года в боях под Русским Бродом смертью героя погибла комсомолка Аня Гайтерова. Это была отважная и умелая пулеметчица. В одном из боев, когда кончились пулеметные диски, она, поднявшись во весь рост, призвала советских воинов идти в атаку. Вражеская пуля оборвала ее жизнь.
В течение зимы 1941-1942 г. были освобождены 17 восточных районов Орловской области. Недолговременное хозяйничанье оккупантов в освобожденных районах сопровождалось кровавыми злодеяниями, грабежом и разорением мирного населения. При отступлении немецкие войска повсеместно разоряли не только госпредприятия и колхозы, но и собственность граждан. Например, 22 февраля 1942 года комиссия по расследованию злодеяний фашистов Успенского сельсовета Краснозоренского района Орловской области составила акт о причиненных местным жителям во время немецкой оккупации убытках. В нем было отмечено, что у гражданина Анохина Василия Акимовича были отобраны: 2 шубы, 18 штук овчин выделанных, 160 кг. ржи, 80 кг. муки, 48 кг. мяса, а также мелкие вещи, у Михайлова Василия Осиповича: 32 кг. ржи, 22 кг. ячменя, 22 кг. сала, валенки, мелкие вещи и т.д.
Наиболее значительные разрушения были отмечены в Волынском, Новосильском, Становлянском, Ливенском и Никольском районах. Только в 10 районах, где произведен точный учет, немцы сожгли 17602 дома со всеми надворными постройками, 1804 общественных здания, 171 школу, 78 больниц и медпунктов. Города Новосиль, Ливны и поселок Верховье были уничтожены полностью. В Верховье из 400 домов уцелело только 40, в Новосиле – 12. Примерно шестая часть жителей осталась без крова .
С хладнокровием профессиональных палачей фашисты убивали ни в чем не повинных мирных граждан. Документы того времени сохранили леденящие душу картины зверств завоевателей. Так, в селе Туровка Верховского района колхозница Тарасова Ф.Н. вместе со своими детьми укрылась от немцев в картофельной яме. Обнаружив семью, немецкие изверги забросали их соломой и сожли всех до одного. Та же участь постигла и семью из семи человек колхозника Должикова Григория Ивановича. В деревне Скородное фашистские бандиты при двадцатиградусном морозе согнали несколько десятков женщин и детей, раздели их донага, облили холодной водой и под угрозой расстрела заставили бежать пять километров до соседнего села. Большинство из них по дороге погибли. Всего за время оккупации района фашисты замучили и расстреляли более 400 человек.
В селе Россошное Краснозоренского района немцы схватили старика Ханина, который хотел передать голодным пленным красноармейцам картофель. Нацистские изверги переломали Ханину руки и ноги, выбили зубы, вырезали на спине пятиконечную звезду и затем пристрелили. В том же селе фашисты согнали в помещение церкви 150 человек пленных красноармейцев и гражданских жителей, двенадцать дней не давали им пищи. На тринадцатый день бросили труп павшей лошади, а когда обезумившие от голода люди бросились есть падаль, немцы расстреляли 70 человек. В г. Ливны фашисты подожгли хату Мотина Константина, а самого его застрелили и сожгли вместе с домом. Гончарову Елену, мать троих детей (старшему было 4 года), немецкий патруль застрелил, когда она шла к колодцу за водой, а на другой день сожгли и ее хату. Войдя в г. Ливны, немцы обнаружили отпущенного из госпиталя после тяжелой операции красноармейца Гавриила Головина. Они выволокли его на улицу, отрубили руки, порезали лицо и размозжили голову. В колхозе «Красный путь» Становлянского района немецкие палачи закололи одного мальчика в возрасте двух лет, а другого – трех месяцев за то, что они плакали, нарушая их покой.
Ворвавшись в село Пищулино Елецкого района, рассвирепевшие звери открыли стрельбу по хатам крестьян. Очередью из автомата через окно была убита двенадцатилетняя девочка Мария. Пуля пробила ей грудь навылет. После фашисты выбросили ее в сени и не позволили вносить обратно. В другом месте села к хате колхозника Пищулина В.П. приползли трое раненых красноармейцев. Сын Пищулина завел раненных в хату и перевязал им раны. Когда пришли немцы, офицер приказал их расстрелять и вместе с ними сына Пищулина. В деревне Сидоровка Долгоруковского района немцы сожгли 40 домов, предварительно в них загнали мирных жителей, а после подожгли. Кто пытался выбраться расстреливали. В Свишенском сельсовете того же района немецкий офицер изнасиловал на глазах родителей шестнадцатилетнюю девушку Неделину и после этого пристрелил её. В колхозе «Красная Сидоровка» немецкие солдаты изнасиловали больную после родов Карначеву, а затем натаскали соломы в хату, облили керосином и зажгли. В деревне Ильинка немцы зверски замучили пятидесятилетнего Родионова Я.В. только за то, что на нем были надеты красноармейские брюки; Миронова В.С. расстреляли за то, что он возражал, когда стали забирать его вещи, колхозницу Епихину Акулину Дмитриевну расстреляли без всяких причин .
Нет ни одного села в области, где немецкие захватчики не устраивали бы грабежа мирного населения. В Становлянском районе у колхозников немецкие грабители и их пособники отняли 2500 коров, несколько сот свиней, овец и всю птицу. В Волынском районе отняли 650 коров. Почти у каждого крестьянина фашисты забрали все запасы зерна и других продуктов питания. Тысячи жителей были угнаны в Германию. В одном только Верховском районе немцы угнали около 900 человек, в том числе и подростков в возрасте от 15 лет и старше, оставляя сотни малолетних детей без всякого надзора и помощи. В 11 районах уничтожено полностью 150 населенных пунктов, 161 школа, 14 больниц, убито и повешено 625 мирных граждан .
В ночь со 2 на 3 февраля 1942 года каратели окружили хутор Колпачки Урицкого района, в котором ночевало двое партизан, открыли огонь зажигательными пулями и сожгли хаты с неуспевшими скрыться жителями. В 1990 году, по инициативе писателя-краеведа Лазарева Григория Григорьевича и его трудами, на месте сожженых хат был открыт мемориал «Убитая деревня».
Гитлер и его сообщники планировали полное «обезлюживание» захваченных территорий с тем, чтобы заселить их немцами – якобы «стопроцентными арийцами». А евреев, цыган, славян и другие «второсортные народы» — уничтожить. В планах фашистов предполагалась ликвидация христианских церквей, а взамен, лет через 25 – «создание государственной религии, какой её знали в Древней Греции: соединение музыкально-спортивных мероприятий, с одной стороны, и государственных праздников, с другой, — в форме торжественных представлений, соревнований и государственных актов», а непосредственными способами борьбы с ними должно было стать последовательное проведение расовой идеи во всех областях культуры прежде всего, в истории, древнейшей истории, народоведении, философии и естественных науках… наступления в области прессы, партийного обучения и школы, а также использование науки и искусства для подготовки государственной религии и подрыв церквей изнутри .
Особая предосторожность рекомендовалась в отношении Русской Православной Церкви, как носительнице «панславянской идеи» и «великорусской империалистической идеи» (Циркуляр рейхсминистра А.Розенберга рейхскомиссарам Остланда и Украины о германской политике в отношени религиозных обществ на оккупированной территории СССР. Берлин, 13 мая 1942 г.) . В оперативном приказе № 10 Главного управления имперской безопасности: «Отношение к церковному вопросу в занятых областях Советского Союза» от 16 августа 1941 года прямо указывалось: «О поддержке Православной Церкви также не может быть и речи. Там, где население занятых областей советской России желает религиозной опеки, и там, где без содействия местных германских властей имеется в распоряжении священник, можно допускать возобновление церковной деятельности. Однако с германской стороны ни в коем случае не должны явным образом оказываться содействие церковной жизни, устраиваться богослужения или проводиться массовые крещения. О воссоздании прежней Патриаршей Русской Церкви не может быть и речи. Особо следует следить за тем, чтобы не состоялось, прежде всего, никакого организационно оформленного слияния находящихся в стадии формирования церковных православных кругов. Расщепление на отдельные церковные группы, наоборот, желательно. Равным образом не нужно препятствовать развитию сектантства на советско-русском пространстве .
Захватив г. Орел, гитлеровцы установили пресловутый «новый порядок». Малейшее нарушение предписаний немецких властей жестоко каралось. Для устрашения населения применялись расстрелы, публичные казни через повешение. Эсэсовцы говорили: «Гитлер поставил перед германской армией задачу истребить все славянские народы и подчинить Германии весь мир», а жестокость, уверяли они – «высшее качество солдата». Широко практиковалась «трудовая повинность», а также массовая отправка в Германию молодежи.
С целью выявления наличия рабочей силы, состава населения по группам, отдельным национальностям немцы сразу же, как только вступили в Орел, провели первую перерегистрацию городского населения. В книге «Горькая память» Балакин Ю.Н., бывший зам. начальника управления Министерства безопасности по Орловской области, приводит документ из которого видно, что особую жестокость немцы проявляли к еврейскому населению. «Эти изверги человечества, — отмечается в донесении наших разведчиков, — немедленно провели учет всего еврейского населения. После этого мастера из гестапо «выделили евреев из всей массы населения, обязав всех евреев носить белые повязки на руках (правой и левой, повязка – выше локтя). Еврейское население не всегда точно соблюдало эту унизительную меру гестаповцев. Тогда фашисты установили другой отличительный знак. Каждый еврей в Орле обязан был носить на спине шестигранную звезду желтого цвета. Не соблюдавших это так называемое «правило» немцы били резиновыми палками и расстреливали. Палачи из гестапо приступили к планомерному истреблению еврейского населения. В течение зимы, до июля месяца, гестаповцы занимались этим чудовищным преступлением. Практически это делалось следующим образом: вызывали в отделение гестапо главу еврейской семьи – домой он не возвращался. Ночью же подъезжала грузовая автомашина к дому этой семьи и полицейские забирали всех, невзирая на детей, стариков, больных и увозили в «неизвестном направлении»… Это «неизвестное» направление стало известным. По утрам население, бродя по окраинам города в поисках хлеба, обнаруживало во рвах трупы расстрелянных евреев (взрослых и детей). В частности обнаруживали трупы замученных во рву на Болховском шоссе, где раньше был стрелковый тир «Динамо». В результате палачи из гестапо до июля с.г. (1942 г. – А. Перелыгин) истребили физически всех евреев Орла. Даже в тех семьях, где муж или жена евреи, уничтожат мужа или жену – еврея… Каждый житель города живет в страхе и ждет своей очереди на расправу. Фашисты расстреляли 16-летнего Семенова Леву (проживал по ул. Пуховой, 9), а его мать, Семенову Нину Васильевну, палачи повесили сначала за ноги, а потом сняли с виселицы и расстреляли. В последнее время гестаповцы готовят новое чудовищное преступление.
Их агенты рыщут по квартирам и уточняют списки партийно-советского актива, устанавливают, живут ли дома оставшиеся в городе члены и кандидаты в ВКП (б), члены ВЛКСМ, депутаты городского и районных Советов…» .
Нельзя без душевных переживаний и состраданий читать эти строки, которые дополняют и другие свидетельства злодеяний нацистов, которые по сей день хранятся в государственных архивах. Так, Костовецкой Терезе Ефимовне, 1901 г. рождения, проживавшей у свекрови по ул. Розы Люксембург, д. 20 а, в марте 1942 года после перерегистрации дали паспорт, на котором была поставлена буква «ж» ( это означало принадлежность к еврейской национальности). 11 июня 1942 г. в 6 утра она взяла кусок хлеба и ушла на принудительные работы по ул. Комсомольской. Немцы заставили её (до оккупации она работала уборщицей и была замужем за русским) выполнять самые грязные работы. Днем приехали гестаповцы и, узнав, что она на работе уехали за ней. Домой она не вернулась . Та же участь постигла и Елизавету Владимировну Вайзер. В первых числах апреля 1942 г. она рано утром ушла на работу и не возвратилась. В тот же день в 7 часов к ее квартире подъехала грузовая машина. Из нее вышли два немецких офицера. Они забрали младшую дочь Вайзер Симу 11 лет, её мать Певзнер и сестру Шмидт Добу Шлемовну. Им не разрешили даже взять с собой одежду, посадили на машину и увезли. Старшая дочь Вайзер Рита, 16 лет, в это время не было дома. Когда она вернулась и узнала, что всех её родных увезли немцы, то на другой день пошла в гестапо разыскивать их. Через некоторое время она пришла и сказала, что ей разрешили взять одежду. Забрав одежду для старушек и, простившись с соседкой Рыбиной Н.В., пошла опять в гестапо и больше не возвратилась. Таким же образом арестовывали и другие семьи. По свидетельству Г.И. Рожновской в первых числах марта 1942 года Сима Гарбуз сказала ей, что когда она несла воду и увидела около своего дома закрытую немецкую машину, то побоялась идти домой и зашла к соседке Вале проживавшей в доме № 3 по ул. Розы Люксембург. После того, как немцы уехали и увезли с собой её мужа Бориса и сестру Лию, она дома не стала жить. Два раза полицейский немец приходил к ней, но видя замок, заходил к Вале и просил её передать Симе, чтобы она не пряталась, так как будет хуже. Сима стала ночевать дома. Вскоре снова пришел полицейский немец и увел её с собой. Сима перед уходом из дома зашла к Рожновской и сказала, что её уводят, а вернется она или нет – не знает. Больше о семье Гарбуз никто ничего не знал . По данным, представленным старостой Азархом Обер-бургомистру городской управы, в конце февраля 1942 года в еврейской общине г. Орла оставалось 143 человека, из них 22 – дети до 14 лет. Все они были убиты к июлю 1942 года , а назначенный немцами староста общины Азарх, которого фашисты заставляли составить список общины, собирать теплые вещи, отбирать золото и всякое другое, не выдержав издевательств и мучений, повесился . Но не все евреи были внесены в этот список, их находили и они погибали от рук нацистов позже, а некоторым удавалось спастись. Первоначально некоторые евреи не верили в зверства фашистов, говорили, что немцы культурная нация и не могут убивать евреев, что всё это выдумки большевистской пропаганды.
С невероятной жестокостью фашисты расправлялись с военнопленными, подпольщиками и партизанами. За время оккупации в г.Орле фашисты уничтожили пять тысяч военнопленных, которые находились в ужасных, не поддающихся описанию условиях: полное отсутствие топлива, воды, огромная вшивость, невероятная скученность в камерах тюрьмы… Их морили голодом и расстреливали группами по 5-6 человек по расписанию: по вторникам и пятницам .
Оккупанты не останавливались ни перед какими преступлениями. В ряду их злодеяний на орловской земле – расправа над больными психбольницы в д. Кишкинка, Орловского района. 26 июля 1942 года гестаповцы в сопровождении немецкого врача Ширмана явились в психбольницу и заявили, что больница закрывается, а больные вывозятся в тыл – в Белоруссию «для продолжения курса лечения». Заявление Ширмана подтвердил гарнизонный немецкий врач Эрлих. Всех больных в количестве 92 человек немцы насильно посадили в машины и вывезли в овраг у д. Некрасово, где все они и были расстреляны.
В августе 1942 года в глазное отделение больницы г. Орла почти одновременно были доставлены около 30-ти рабочих из жестяной мастерской с улицы Московской. Дня через 2-3 с такими же явлениями поступило около 10-ти рабочих из валяльной мастерской. Исследованиями врачей было установлено поражение глаз и кожи ипритом. Отравление рабочих произошло потому, что немцам понадабилось произвести испытание противоипритного препарата. Из городской больницы по распоряжению немецких властей отравленных ипритом перевели в немецкий лазарет. Там их подвергали тщательному лабораторному и клиническому исследованиям, неоднократно фотографировали и демонстрировали немецким врачам, приезжавшим из Киева, Харькова, Одессы и других городов .
Согласно Акту по учету злодеяний и ущербе, нанесенном немецко-фашистскими захватчиками Брянской области (в 1941г. в составе Орловской области – А.П.), только по г. Брянску и Брянскому району было расстреляно и замучено 18058 мирных жителей . В районе поселка Брянск-II напротив больничного городка, на правой стороне дороги, ведущей из Брянска в Карачев в 14 ямах было обнаружено 7500 трупов стариков, женщин и детей, преимущественно евреев и цыган. При осмотре трупов были установлены факты дикой расправы над мирным населением. У большинства трупов челюсти перебиты тяжелыми предметами, на других – обнаружены разрывы полости рта до половины щеки и вырваны яблоки глаз, имелись трупы со следами удушения. По свидетельству Зимковой А.С. в августе 1942 г. на улице Лесные Сараи г. Брянска, в 16 часов из закрытой машины, окрашенной в черный цвет, раздавались стоны и вопли мужских голосов. Возле машины стояли два вооруженных немца. Через некоторое время они выпустили из машины огромную собаку, которая была вся в крови. Она рвала на части людей. Гражданка Михалкина также подтвердила, что такие случаи часто происходили у ее дома.
Бывший заместитель бургомистра г. Брянска Плавинский И. И. на следствии рассказал, что в подвале железнодорожного клуба на станции Брянск-II спряталось свыше 100 человек от угона в немецкое рабство. Когда немцы узнали, что там находятся люди, пустили в подвал собак овчарок, которые загрызли значительное число детей, взрослых, стариков. Тех, кто пытался спастись бегством из подвала, немецкие солдаты расстреливали из автоматов.
В поселке Урицкий в 3 км. от ст. Брянск-I находился лагерь № 142 для мирных граждан. С марта 1942 г. гитлеровцы в страхе перед партизанским движением, начали сгонять в лагерь № 142 жителей деревень, поселков, городов приграничной полосы. В лагере было 10 бараков (бывшие склады). В каждом бараке размещалось по 1200-1500 человек. На взрослых в день выдавалось 1 литр баланды и 200 грамм хлеба, а детям — половину этой нормы. Голод, грязь, холод в лагере – все это приводило к большой смертности и особенно среди детей. Ежедневно из лагеря вывозили по 100-150 трупов. В бараках вместе с живыми людьми по нескольку дней лежали трупы умерших. В лагерь немцы привозили павших лошадей и мясо бросали в толпу. Когда люди бросались на это мясо, немецкие солдаты расстреливали пленников из пулеметов и автоматов. Многочисленные свидетели рассказывали, что немцы ловили евреев, цыган и коммунистов, привязывали их к шестам на расстоянии от 0,5до 2 метров друг от друга и гнали на минные поля, где обреченные взрывались и погибали.
Перед вступлением Красной Армии в г. Брянск, немцы, не успев эвакуировать заключенных мирных граждан, более 500 человек расстреляли в тюрьме. Трупы были зарыты в канаве и залиты нечистотами из канализации.
Осенью 1941 года немецко-фашистские оккупанты создали на территории ремонтной базы № 6 (пос. Урицкий) лагерь для военнопленных. В лагере за проволочными заграждением находилось до 80 тысяч военнопленных бойцов и командиров Красной Армии. Кормили пленных картофельной кожурой и сухой гречкой. Выдавали продукты раз в 5-6 дней. Было установлено, что от голода в лагере умерло 40 тысяч человек. Во время перегона военнопленных из поселка Урицкий до Брянска по дороге было расстреляно 72 человека. Возле аэродрома в овраге, был расположен второй лагерь военнопленных, где находилось около 50 тысяч человек. От голода ежедневно умирало от 50 до 200 человек. Трупы расстреляных и умерших немцы сваливали в овраги и здесь же зарывали.
Во дворе тюрьмы г. Брянска в первые дни оккупации гитлеровцы расстреляли 50 попавших в плен курсантов школы младших лейтенантов. В последние минуты перед казнью советский офицер Вахрамеев М.А., 1922 г. рождения, написал на стене тюрьмы призыв отомстить за его смерть: «Они меня пытали, били резиновыми палками, на моем теле нет живого места, мое тело черное от немецких побоев».
Комиссией было также установлено, что немецко-фашистские оккупанты угнали в рабство из г. Брянска и пригородных поселков 18200 человек. За отказ ехать в немецкую каторгу расстреливали на месте.
20 июля 1942 года в дер. Урусак Быховического сельсовета Жирятинского района каратели собрали всех жителей деревни и расстреляли. Погибло 125 человек. В августе 1942 года немцы разграбили село Карбовка Погарского района, а также сожгли и расстреляли 126 жителей. Безжалостно издевались над детьми. С ними поступали так – коренастый немец брал ребенка за ноги и с размаху ударял головой о березку, после чего труп бросал в яму. Иногда в общую могилу попадали дети и взрослые еще живые. Из ямы слышались ужасные вопли и стоны: «Мама, где ты?» или «пристрелите меня!» (Из акта Мглинской комиссии). В начале февраля 1943 года в Мглинском районе в двух банях д. Васильевки немцы сожгли 120 мирных жителей, обвинив их в связи с партизанами. В числе сожженных – старики, женщины, дети. Злодеяния немецких оккупантов привели к резкому сокращению населения. Так, в г. Брянске до войны проживало 89490 жителей, а в 1944 году – 48277.
Жестока и тяжела была оккупация, но русские люди не склонили головы перед ненавистным врагом. Впоследствии Гейнц Гудериан (его танки первыми ворвались в город Орёл) вспоминал: «О настроениях, царивших в городе, можно судить по высказыванию одного старого царского генерала, с которым мне пришлось в те дни беседовать в Орле. Он сказал: «Если бы вы пришли 20 лет тому назад, мы бы встретили вас с большим воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы как раз теперь снова стали оживать, а вы пришли и отбросили нас на 20 лет назад. Теперь мы боремся за Россию, и в этом мы все едины». Фашистский террор вызвал яростное сопротивление. В Орле действовало не только организованное подполье. Стихийно, по зову сердца, возникали патриотические группы, совершавшие акты возмездия и активно боровшиеся с ненавистным оккупационным режимом. Всего на территории Орловской области действовало к концу 1941 года 72 партизанских отряда общей численностью 3257 человек и 90 диверсионных групп.

Органом управления оккупационной власти стала городская управа (Орловское городское самоуправление). Во главе управы немцы назначали бургомистра, который подчинялся гарнизонному коменданту Орла. Военным комендантом был генерал Адольф Хаманн, бывший фельдфебель, сделавший головокружительную карьеру (повешен в 1945 году). Первым бургомистром Орла был А. А. Шалимов. В марте 1942 года он был арестован гестапо и расстрелян «за связь с партизанами». Первым полицмейстером Орла являлся П. А. Ставицкий, который покончил жизнь самоубийством в гестаповском застенке в начале 1942 года, чтобы избежать пыток и душегубки. Заместителем начальника сыскного отделения городской полиции работал Д. М. Языков. В феврале 1943 года он был застрелен гестаповцами в своей квартире на глазах у семьи. Городским полицмейстером после Ставицкого был назначен В. И. Головко. В августе 1942 года он был замучен до смерти во время допросов начальником сыскного отделения Букиным и шефом гестапо Кохом. Орловской уездной полицией в первый период оккупации руководил П. А. Мячин. После жестоких истязаний гитлеровцы расстреляли его в апреле 1942 года. Все эти лица до сих пор считались предателями. Но теперь об их службе в органах оккупационных властей собраны данные, которые свидетельствуют о том, что они являлись советскими патриотами-подпольщиками… .
В издававшейся в Орле нацистской газете «Речь» одним из авторов ее, а потом и замредактора был некий В. Д. Соколов. По его воспоминаниям: «В Орле городской голова не избирался, а был назначен немецкой комендатурой. В комендатуре, очевидно, уже были характеристики видных горожан, так как чиновник комендатуры приехал на квартиру наиболее популярного в городе, пользовавшегося большим авторитетом и любовью, доктора П., известного к тому же независимостью своих взглядов, — и предложил ему принять пост городского головы. Доктор П. отказался, сославшись на то, что вся его семья, в том числе взрослые сыновья, находятся по ту сторону фронта. (…) Затем пост бургомистра был предложен тоже известному и популярному врачу Г., который тоже отказался, указав на некоего Ш., фельдшера по образованию, способного якобы администратора. Фельдшер Ш. стал бургомистром. (…) Его образ правления не отличался большой мудростью. Бургомистра отстранили, и он куда-то исчез (…)». Благодаря исследованиям писателя-журналиста Владимира Самарина периода оккупации Орла, кое-что из сообщенного В. Д. Соколовым известно. Например, то, что немцы предлагали стать бургомистром знаменитому офтальмологу В. Н. Преображенскому. Он и есть «доктор П.». Доктор Г. — это хирург Б. Н. Гусев — один из инициаторов спасения в «русской больнице» раненых солдат, офицеров, патриотов. А значит, его рекомендация в бургомистры «фельдшера Ш.» о многом говорила. «Фельдшер Ш.», то есть Шалимов Алексей Афанасьевич, проживавший в собственном доме по Мацневскому переулку в начале 20-х годов в качестве военного фельдшера проходил действительную службу в одной из частей орловского гарнизона. По возрасту Алексей Афанасьевич был ровесником века, и к началу немецкой оккупации ему было где-то около 40 лет. Надо полагать, что многие годы довоенной жизни Алексея Афанасьевича Шалимова были связаны с медициной, а перед самой войной — с Орловским окружным военным госпиталем. История распорядилась так, что орловский госпиталь стал своего рода изначальным центром сопротивления фашистскому режиму. Когда занявшие Орел немцы стали буквально выбрасывать из здания госпиталя раненых офицеров и солдат, освобождая палаты «для арийцев», старшие медицинские специалисты — военврачи второго ранга С. П. Протопопов, А. А. Беляев, Б. Н. Гусев приняли решение эвакуировать 550 раненых в здание Орловской областной больницы. В те драматические часы, когда врачи, медсестры, санитары переносили раненых, над вечерним Орлом сгустились тучи и пошел дождь. Город плакал над свершившейся несправедливостью — над двумя тысячами оставшихся беспомощными ранеными, над не дождавшимися отправки на безопасный восток орловскими детдомовцами. С первых часов оккупации Орла военврачи понимали, что жизни раненых солдат и офицеров висят на волоске. Тем более что медики в принципе тоже стали военнопленными. Они не ждали чуда. И все же оно произошло: главой городской управы был назначен Алексей Афанасьевич Шалимов. Тот самый Шалимов, который горой стоял за интересы медицинских работников, являясь председателем месткома железнодорожной больницы, — кроме него, по словам коллег, некому было защитить их труд (ГАОО, из протоколов профсоюзных собраний за 1938 — 1939 гг.). Именно такой человек-борец мог назначить вчерашних офицеров-врачей Орловского окружного военного госпиталя (и более того — начальника госпитальной базы армии бригадного военврача В. А. Смирнова) руководить отделом здравоохранения городской управы, главными врачами и специалистами практически всех работавших в оккупации лечебных учреждений Орла. Но это была и позиция человека, стремившегося создать не только для раненых бойцов, но и для всех жителей Орла хоть какое-то лечебное учреждение.
Немцы везде грабили музеи, но краеведческий в Орле работал и в условиях оккупации. Бургомистр Шалимов подписал приказ о его открытии практически сразу после своего назначения 21 октября 1941 года и назначил директором не ставленника «нового порядка», а главного хранителя Н. В. Орлову. Появился в Орле во время оккупации и кукольный театр, ставивший в свою афишу только русские народные сказки. Бургомистр поддержал инициативу верующих по возобновлению служб в ранее закрытых властью пяти храмах Орла. И главное — он постоянно искал любые возможности для помощи населению, оказавшемуся в голодном и холодном рабстве. Вводились, хоть и минимальные, пайки для пенсионеров, раскручивалось открытие частных ремесленных мастерских. Последнее делалось не только для материальной поддержки. Дело в том, что частные предприниматели не подлежали на первых порах угону в Германию, их даже не принуждали к так называемым «общественным работам» на немецких военных объектах и расчистке дорог. Неудивительно поэтому, что в одном из посланий старшине Пригородной волости Шалимов делает ему внушение за то, что 25 парикмахерских явно недостаточно для обслуживания Пятницкой слободы, что надо удвоить-утроить их число, призывает в том же масштабе увеличить и число сапожных и валяльных мастерских. Одновременно с арестом Шалимова немцы берут под стражу и всех его назначенцев, в первую очередь — полицмейстера В. И. Головко. Назначенный на эту должность после расстрела П. А. Ставицкого, он всеми правдами и неправдами пытался затормозить составление списка орловских еврейских семей для расистского «спецучёта». Это отражено в переписке полицмейстера с главой еврейской общины Орла Азархом. В ГАОО есть документы, которые это подтверждают.
Гестапо выходит на след «высокопоставленных подпольщиков». В то время, сыскное отделение полиции (русское гестапо) возглавлял сын бывшего орловского купца, репрессированного большевиками, Михаил Иванович Букин. Он охотно пошел на службу к немцам. Его сотрудники КГБ задержат только через 15 лет (расстрелян за измену Родине). На его совести арест и расстрел Шалимова, помещение в камеру пыток сыскного отделения В. И. Головко. Материалы допросов, показания свидетелей говорят о том, что герой-патриот Василий Головко ни слова не произнёс о своих сподвижниках, даже когда озверевший Букин вскочил на его поверженное тело и топал подкованными сапожищами по груди и лицу. На чёрном счету гнусного карателя и провал деятельности в должности начальника паспортного стола Н. Б. Челюскина – агента разведуправления НКВД. Челюскин Николай Борисович, сын орловского дворянина, бывший артист был переброшен для выполнения задания Центра в немецкий тыл 25 марта 1942 года в районе действий 61-й армии. Перед ним была поставлена задача внедриться в полицию, вести военную и политическую разведку. Он не был кадровым сотрудником органов госбезопасности. Как и многие из молодежи того времени, хотел воевать на фронте, понимая, какая страшная угроза нависла над страной. Но неожиданно предложили отправиться для выполнения разведывательного задания в фашистский тыл. Местом для оседания был выбран его родной Орел. Установив связь с подпольщиками, он с риском для жизни регулярно снабжал их немецкими документами. Сколько людей с выправленными им аусвайсами ушло к партизанам, сколько было спасено бежавших из плена — никто не знает, не считали. Но достоверно известно — он помогал патриотам подполья вплоть до своего ареста. Во время допросов, Букина не оставляло желание добиться от Челюскина нужных показаний. Он решил сыграть на его дворянском происхождении и памяти о репрессированном отце. С этой целью провел очередной допрос в присутствии матери разведчика.
Из протокола допроса Букина: «Я убеждал его в присутствии матери, чтобы он признался, с каким заданием прибыл, назвал лиц, с которыми связан, и другие сведения, интересующие немцев. В этом же я убеждал и мать Челюскина…».
Такие свидания-допросы Букин устраивал трижды, но разведчик по-прежнему не шел на предательство. Допросы сопровождались избиениями и пытками. Его истязали в тюрьме на улице Черкасской, 51, где размещалась сыскная полиция. Букин не понимал, почему «эти люди дворянского рода так неразумны», так же как не мог понять, зачем орловский немец Павел Кунце, отца которого также репрессировали большевики, пошел против немецких «единокровных» властей. Из показаний бывшего агента полиции Первых: «Я был очевидцем, когда Букин непосредственно в здании сыскного отделения арестовал своего секретаря Сорина Дмитрия, который занимался изготовлением и распространением по городу Орлу листовок с призывом бороться против немцев. Чуть позже были арестованы полицмейстер Головко и начальник паспортного стола Челюскин. Вскоре был арестован полицейский Кунце Павел. Мне лично приходилось слышать крики Головко и Челюскина, когда их поодиночке приводили на допрос к немцам из СД. У выходившего из кабинета немца-переводчика Кунце Отто в руках был резиновый шланг. Когда в кабинет заходил Букин, то в это время раздавались крики избиваемых Головко и Челюскина. Головко вскоре умер от побоев, а Челюскина расстреляли…». Из «Акта Советской районной комиссии г. Орла по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков о расстреле немцами подпольщика Н. Б. Челюскина» от 12 января 1945 года: «…25 декабря 1942 года немецко-фашистскими извергами действительно был расстрелян Челюскин Николай Борисович, 1915 г. р., проживавший по Октябрьской улице, дом № 34б. Челюскин был прислан Москвой в г. Орел для ведения подпольной работы, но был выдан немецким властям». Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 февраля 1966 года Челюскин Николай Борисович посмертно награжден медалью «За отвагу»: «За мужество и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны». Впоследствии 12 подпольщиков были удостоены звания Героя Советского Союза.
К сожалению, нам мало что известно о деталях противостояния «новому порядку» обер-бургомистра Орла Рыбакова. Мы не знаем даже его имени и отчества. Рыбаков, как и большинство других патриотов, был расстрелян «за связь с партизанами». В газете «Речь» он не побоялся опубликовать воззвание к населению о необходимости оказать помощь одеждой и обувью замерзающим в орловской тюрьме русским военнопленным.
В Орле, фактически под руководством заведующего инфекционным отделением областной больницы, врача-инока Владимира Ивановича Турбина действовал подпольный госпиталь на 500 человек, врачи и весь медперсонал которого спасал военнопленных красноармейцев. Сражались подпольщики: они поджигали немецкие склады, расклеивали листовки, портили телефонную связь. Многие из них поплатились жизнью или были угнаны в немецкое рабство. Например, в г. Орле Зикеева Елена Константиновна, 1925 года рождения, проживавшая по улице Белинского, 30, работала в паспортном столе. В сентябре 1942 года была арестована гестапо за то, что вместе с начальником паспортного отдела выдавала паспорта русским военнопленным. В тюрьме провела 4 месяца, а затем выслана в Германию на каторжные работы. Начальника паспортного отдела Челюскина немцы вывезли из тюрьмы раздетым в машине и увезли в «неизвестном направлении» . За распространение листовок были расстреляны муж и жена Ивановы. За поджог фабрики «Парижская коммуна» были повешены 4 ноября 1941г. Александров Владимир Николаевич 1922 г. рождения, работавший шапошником и проживавший по ул. К. Либкнехта, д. 4 и Савин Владимир 1925 г. рождения, мастер фабрики «Инпошив», проживавший по ул. К. Либкнехта, 29. За саботаж 13 января 1942 г. был повешен комсомолец Матвеев Алексей Павлович 1924 г. рождения, учащийся 10-го класса школы № 26, проживавший по ул. 5-я Курская, д. 57. В октябре 1941 года повесили комсомольца Позднякова Максима Михайловича, проживавшего по адресу Кромской пер., д. 19, а 14 января 1942 года был повешен Кочергин Иван Михайлович 1926 г. рождения, проживавший по ул. 4-я Курская, д. 17. За спасение летчика была расстреляна с 9-месячным младенцем Качмазова М.Ф. От истязаний и пыток 8 марта 1942 умер Косенков Иван Андреевич, 1878 г. рождения, проживавший по Ш.-Кузнечной, д. 38; 20 апреля 1942 г. от пыток умер электрик Шкуто Владимир Евгеньевич, 1924 г.р., проживавший по ул. Московская, д. 41 и 12 июля 1943 г. умер от пыток учащийся Макаров Юрий Александрович, 1935 г. р., проживавший по Ш.-Кузнечной, д.22 .
По свидетельству Орловского священства от рук оккупантов погибли иереи Орлов и Оболенский . Некоторые священнослужители, несмотря на перенесенные политические репрессии сталинского режима, участвовали в Великой Отечественной войне в рядах действующей армии. Среди них были священник села Сретенье Орловского района Митрофан Александрович Свиридов, погиб под Сталинградом; отец Мефодий Дужик, бывший настоятель Сергиевской церкви г. Ливны; священник Вальницкий, который с 1932 по 1936 годы отбыл срок заключения, а с 1941 по 1943 годы служил священником в Колпнянском районе, также принял участие в войне и был награжден медалью «За победу над Германией», а после войны служил в районах Орловской области. В партизанском движении принимал участие бывший протодиакон Ахтырско-Никитского собора г. Орла Стефан Юрашевич. В Брянской области священник Новиков Карп Родионович, 1901 г. рождения в 1941 году был призван в Красную Армию из г. Смоленска, где служил в сане иерея с 1926 года. Прошел войну и награжден двумя медалями «За боевые заслуги», медалью «За оборону Сталинграда», «За освобождение Белграда», «За победу над Германией» и семью благодарностями от Верховного Главнокомандующего т. Сталина; св. Симечев Сергей Александрович, 1894 г. рождения, репрессирован, в 1942 г. призван в Красную Армию, награжден медалями «За победу над Германией» и «За победу над Японией», а также благодарностью «За победу над японским милитаризмом» . А сколько еще неизвестных героев сражалось и погибло… Расчеты немцев использовать в своих целях религиозный фактор не оправдались. Посетивший в 1943 году освобожденный Орел английский журналист А. Верт писал о патриотической деятельности православных общин в период оккупации: «Церкви в Орле процветали, но они превратились, чего немцы не ожидали, в активные центры русского национального самосознания…именно церкви неофициально создали кружки взаимной помощи, чтобы помочь самым бедным и оказывать поддержку военнопленным…церкви стали центрами «русицизма» вопреки ожиданиям немцев, что церкви превратятся в очаги антисоветской пропаганды» .
В результате немецко-фашистской оккупации и ожесточенных боев на Орловской земле только в Знаменском районе из 14 церквей немцами при отступлении было разрушено 11, а в Жиздринском и Навлинском районах были взорваны или разрушены все церковные здания, в Залегощенском и Хотынецком районах осталось всего по 2 неразрушенных храма и т.д. .
В целом за 22 месяца оккупации Орловского края, территория которого превышала 67 тыс. кв. км., а население – 3,5 млн. человек , из них в границах современной Орловской области проживало 1286 тыс. человек, в т.ч. в сельской местности – 1123 тыс. человек , гитлеровцы разрушили 75 крупных фабрик и заводов, 400 мелких и средних промышленных предприятий. Они полностью уничтожили железнодрожные узлы, все мосты, телеграфные и телефонные станции, сожгли и разграбили 2483 школы, 825 больниц, 5 театров, краеведческие и исторические музеи, кинотеатры… По неполным данным, было расстреляно, сожжено и повешено более 80 тыс. мирных советских граждан. Угнано на каторгу в Германию более 200 тыс. советских людей. В городе Орле убили и замучили более 11тыс. человек и около 20 тыс. юношей и девушек вывезли на каторжные работы . По другим данным, всего за время оккупации в Орле было уничтожено около 5000 тысяч человек. За время оккупации сельское население сократилось на 300 тыс. жителей, и только к середине 60-х годов XX века удалось окончательно вывести его из землянок и подвалов .
Все эти свидетельства, до сих пор хранившиеся в фондах архивов, — жестокое напоминание о трагических событиях прошлого. Сегодня наше Отечество вновь переживает трудные времена. В истории России немало примеров, когда именно в смутные годы, государственной и духовной слабости иноземные захватчики вторгались в ее пределы, неся смерть и разрушение. Об этом не следует забывать. В наши дни, когда США и его сателлиты, взявшие на себя роль мирового жандарма, угрожают национальной безопасности России, особенно важно не допустить раскола в обществе и всемерно крепить его единство с государственной властью. Опасность вызывает то, что с переходом в 1991 году российской экономики на путь развития капитализма и приватизацией общенародной собственности формируется новая социальная структура общества. В России произошло глубокое разделение на бедных и богатых, что создаёт социальную напряженность и неуверенность человека в завтрашнем дне. Олигархи, финансовые воротилы, компрадорская буржуазия и высокооплачиваемая элита тесно связанная с иностранным капиталом и западным образом жизни, не может и не желает отстаивать интересы родного Отечества. Найдите хоть одного чиновника, стоящего у власти, у которого дети получали бы образование в России, а если и здесь, то связывали свою судьбу с родиной. Если только, конечно, этих детей сразу после вуза не ставил во главе какого-нибудь крупного ведомства очень важный отец. И ничего удивительного, что именно чиновники сейчас больше всех закатывают глаза и бьются в истерике насчет парня, замахнувшегося на наш российский патриотизм. Сейчас же именно им нужно ответить всем нам, что же произошло такого в нашем обществе, что вот так мальчик может выйти и начать говорить в бундестаге о «невинно убиенных солдатах вермахта», о том, как они умирали от тяжелых условий нашего плена, кто и зачем дал ему текст унижающий достоинство России. За всем этим стоит так называемая «новая элита», которая порождена «диким капитализмом» и оказывает разлагающее влияние на подрастающее поколение современной России. Государственные органы власти, патриотические общественные и религиозные организации, Русская православная церковь должны обратить серьёзное внимание на образование и воспитание молодёжи в духе патриотизма и любви к Родине. Необходимо противодействовать антироссийской пропаганде, фальсификации истории страны, а также событий периода Великой Отечественной войны, героического прошлого нашего народа. В настоящее время, особое значение приобретают вопросы наведения порядка, уважения и соблюдения законов, утверждения социальной справедливости, для чего возникает необходимость пересмотра результатов приватизации и использование природных ресурсов в интересах государства, всего российского народа. По словам президента Владимира Владимировича Путина, главная цель сегодня это «благополучие каждого нашего человека и нашей Родины в целом».

Библиографический список
Майоров Г. Кто виновен в сдаче Орла?/ Орловский военный вестник. № 10 (67), 2017. – С. 9.
Цветков В. Л. Звёзды мерцают – Орел: Издательство «Вешние воды», 2002 г. С. 109.
Лазарев Г.Г. Герои из Пол-Успенья. Орел-2010.-С. 141, 143.
Орловский государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. Р-1591. Оп. 1. Д. 24. ЛЛ. 40, 41.
Там же. Л. 19.
Там же. Л.34.
Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов (Сборник документов). Изд-во Крутицкого Патриаршего Подворья. Общество любителей церковной истории. Москва- 2003. – С. 38.
Указ. соч., с. 210.
Там же. С.184-185.
Балакин Ю.Н. Горькая память. Очерки. Орел, МИИП «Поиск», 1992. – С. 14-15.
ГАОО. Ф. 691. Оп. 1. Д. 41. Л. 14.
Там же. Д. 42. ЛЛ. 884-887.
ГАОО. Ф. Р-159. Оп. 2. Д. 2. ЛЛ. 53-58; Ф. Р-691. Оп.1. Д. 41; Архив Яд-ва-Шем. № 12784, № 12891 (Израиль).
Сост.: Вишневская Б. С., Смолякова Г. И. / Евреи Орловщины. Лабиринты нашей памяти. – Орел, 2005. – С. 261, 340-348.
ГАОО. Ф. 691. Оп. 1. Д. 44. Л. 32.
Там же. Д. 42. ЛЛ.775, 916,
Государственный архив Брянской области (ГАБО). Ф. 6. Оп. 1. Ед.хр. 54. 1 часть.
ГАОО. Ф. 691. Оп. 1. Д. 41. ЛЛ. 204-206.
Там же. Д. 44. ЛЛ. 29-30.
ГАОО. Ф. Р-1591с. Оп. 3с. Д. 46. Л.34.
ГАБО. Ф. 2889. Оп. 2. Д.1. Л. 40.
Верт А. Россия в войне 1941-1945. –М., 1967.-С.501-502.
ГАОО. Ф. Р-1591с. Оп. 3с. Д. 46. Л. 4; Д. 41. Л. 3, 9, 12, 23.
Орловская область. Историко-экономический очерк. Изд. 2-е, испр. и доп. Приокское кн. изд. Тула-1977.-С. 7.
ГАОО. Ф. П-52. Оп. 316. Д. 45. Л. 6.
Орловская правда. – 1943. — 7 ноября.
ГАОО. Ф. П-52. Оп. 316. Д. 45. Л. 6.

2017 г.