БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ТЕРРОР: КТО ДО СИХ ПОР ПОЛЬЗУЕТСЯ ТЕМ, ЧТО ЖЕРТВЫ НЕ ВСТАНУТ ИЗ МОГИЛ?
Революция 1917 года и последовавшая за ней Гражданская война стоили России миллионов погубленных жизней и моря крови. Но что-то никто не спешит покаяться в этом. Образно говоря, алая кровь на красном стяге не видна, а жертвы не встанут из могил. Поэтому можно спокойно рассуждать о всеобщем примирении и любви. Но ведь, прикрывая преступления, вычеркивая их из памяти, мы вольно или невольно сами даем шанс повторению страшного прошлого на новом витке истории. И нельзя сказаться незнающим, ибо архивы сохранили свидетельств всего того, что случилось и не только в столицах, но и в небольших селениях поверженной внутренним врагом империи…
В Центральном Черноземье есть прекрасный областной центр – город Белгород. Его судьба-история типична для многих градов и весей нашей страны.
Брестский мир, подписанный в марте 1918 г. Советской властью с Германией и ее союзниками (Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарским царством), был знамением полной капитуляции.
Брестский мирный договор способствовал разжиганию Гражданской войны в России. Но, справедливости ради, надо отметить, что позорная сдача национальных интересов Советами, была лишь продолжением всеобщей революционной дезинтеграции. Линия фронта еще до 1917 года стабилизировалась, частью русские войска находились даже на чужой территории, а разгром Германии представлялся только делом времени. Но развал армии после насильственного отстранения русского императора от управления державой привел к тотальному хаосу. К тому же страна просто распадалась на отдельные части. Та же кайзеровская Германия в начале февраля 1918 г. подписала мирный договор в Брест-Литовске с Украинской Центральной Радой. И немцы легко продвинулись в коренную Великороссию, захватили всю Малороссию и угрожали Петрограду. Требовалось или заключить сепаратный мир, или призвать нацию к борьбе. Большевики избрали первый путь, так как их «оборончество» тесно привязывалось к подавлению любого сопротивления внутри России.
Демаркационная линия, разделявшая противников, прошла северо-восточнее Белгорода. Русский город, некогда построенный как рубежная крепость, оказался под немецко-гайдамацкой оккупацией.
Ноябрьская революция 1918 года в Германии заставила немцев переключится на свои дела и им уже стало не до поддержки «союзников» из числа украинских «самостийников». И в декабре Красная армия вошла в Белгород. И это послужило прилюдией большого террора в этом городе, продолжавшегося до июня 1919 г. Впрочем, Белгород оказался к тому же и временной столицей Советской Украины: в нем разместились красные украинские отряды и правительство во главе с Г. Л. Пятаковым.
Собственно, городскую власть в Белгороде составил Военно-революционный комитет во главе с Л. А. Меранвилем де Сент-Клером, членом партии с 1904 года. Любопытная метаморфоза – потомок французского аристократического рода, бежавшего в Россию от ужасов Французской революции конца XVIII столетия, оказался одним из вдохновителей и исполнителей «красного» террора. Меранвиль был хорошо известен среди членов РСДРП. Он лично контактировал и с Лениным, и с Троцким. Его помнил и председатель ВЦИК Яков Свердлов. О чем свидетельствует мемуарная литература:
«После ухода белгородцев мы все дружно расхохотались, однако по другой причине. Дело в том, что делегацию членов Белгородского ревкома, одетых по тому времени, как все (в потертые ватники с помятыми кепками на головах), возглавляла довольно странная фигура, точно из другого мира. По виду этот человек смахивал на предводителя дворянства. Широкополая черная фетровая шляпа, добротное демисезонное пальто, трость с набалдашником из слоновой кости, напомаженные волосы, аккуратно расчесанные на прямой пробор. И фамилия его была необычная − Меранвиль де Сен-Клер. Уж очень странно он выглядел среди большевиков периода военного коммунизма. Но Яков Михайлович тут же оборвал наш смех, сказав, что у товарища большие революционные заслуги, что он принимал активное участие в Октябрьском перевороте. Яков Михайлович знал все про всех».
Однако, пижон Леонид Меранвиль скорее был координатором террора. Но приказ Белгородского ревкома о присвоении себе функций ЧК (март 1919 г.) стоит процитировать:
«Каждому гражданину города и деревни вменяется в обязанность убить на месте объявленного вне закона при встрече с ним (выд. мною – А. Г.) или доставить его к революционным властям. Всякий, кто будет изобличен в сокрытии объявленных вне закона, подлежит смертной казни. Лица, виновные в противосоветской агитации, распространении ложных провокационных слухов и клеветы подлежат смертной казни. Никто не может отговариваться незнанием сего приказа».
Меранвиль был инициатором ареста протоиерея Порфирия Амфитеатрова, задавшего вопрос о том, на каком основании открыты гонения на Церковь. Советский деятель ответил:
«…на такие вопросы ответ дается у стенки».
Отец Порфирий был расстрелян.
«Священник, стоя лицом к стрелявшим в него, усиленно молился Богу и беспрерывно крестился. Первым залпом священник был ранен, но не упал. Продолжая стоять, он не переставал молиться. После второго залпа, священник застонал, вскрикнул «Господи» и снова перекрестился. Последовал третий залп, а за ним четвертый, после которого священник зашатался и со стоном свалился в яму».
Леонид Меранвиль замешан также в расправе над епископом Никодимом (Кононовым), хотя исполнителями преступления стали братья С. А. Саенко – военный комендант Белгорода и В. А. Саенко – начальник милиции. Причем Степан Саенко – будущий начальник Харьковского концлагеря сыграл главную роль.
Сщмч. Никодим (Кононов), епископ Белгородский был зверски убит. Причем «пламенным революционерам» пришлось гасить народный протест. Воспоминания очевидца иеромонаха Митрофана (Худошина) подтверждают это:
«Я собрал всех монахов. На собрании Саенко, обратившись ко всему духовенству, заявил: «из-за Вашей ширмы народ пошел защищать архиерея», приказал брату арестовать меня, как наместника, казначея, благочиннаго и ризничаго. Как потом уже выяснилось, арест этот был вызван тем, что у арестного дома, куда был помещен Епископ, собрался народ и стал просить об освобождении Епископа из-под стражи. В этом стечении народа и просьбе болышевитская власть усмотрела подстрекательство со стороны монашества, почему и явилась в монастырь в лице Саенок для ареста нас.
Саенко привез нас 4-х арестованных к себе в комендатуру и по телефону сообщил председателю ревкома Меранвилю, что он доставил нас и спросил, что делать с нами дальше. Меранвиль ответил что-то и Саенко посадил нас в подвальное помещение комендатуры, причем бранил нас всех — монахов; подлинных выражений его брани не помню; помню только, что он крикнул: «я зверь, а не человек, всех Вас, попов да монахов, перережу или постреляю».
Вечером того же дня, а может и на второй день ареста, один из конвойных; кажется латыш; подойдя ко мне и показывая мне окровавленную шашку, ломанным языком сказал мне и всем монахам: «вот, видите, провокаторы, окровавленную шашку, то же будет сделано и с Вами, что этой шашкой уже сделано с архиереем». Просидел я под стражей в общем дня три. После допроса меня народным следователем неизвестным мне Дмитриевым − грузином и истребования от меня представления залога в сумме 1000 р., которые немедленно при посредстве знакомых были доставлены, я был отпущен домой.»
О том, что творил Степан (Стефан) Саенко с людьми, сохранилось много воспоминаний. Приведем лишь некоторые:
«На второй день Рождества была арестована начальница гимназии Кияновская. На следующий день один из красноармейцев рассказал мне, что вечером 26 декабря он стоял на посту на пожарном дворе, что на его глазах комендант Саенко вывел во двор какую-то учительницу, в которой по подробно описанным им приметам я узнал Кияновскую и, поставив ее перед собой, сказал ей: «я тебе сейчас преподнесу гостинец». − «Герой была женщина, до слез довела она меня своим поведением», — добавил красноармеец и продолжил: «не испугалась она, сняла с себя очки и со словами «пожалуйста», выставила вперед грудь, тогда Саенко сначала выстрелил два раза в грудь из револьвера, а один раз в лоб. Учительница упала мертвой, а Саенко ушел». (А. М. Маховский). «Здесь к старику Гагарину… подошел Саенко и со словами: «Ты кто такой − монархист, или, может быть, большевик», стал издеваться над ним, всячески ругая, а затем, позвав двух китайцев, вывел князя во двор, поставил на колени и вместе с китайцами стал рубить шашками князя. Сына же Гагарина и его мать, т.е. жену стараго Гагарина, держал тут же и все делал на их глазах. Княгиня Гагарина не выдержала и тут же сошла с ума. Уложил Саенко Князя и тут же принялся за Княгиню. Ей, по словам Германова, Саенко с китайцами, подрубили ноги, та упала, тогда Саенко с китайцами стали рубить ей живот. Убили Княгиню. Китайцы подвели молодого Князя, отрубили тут же ему руки, заставили после этого нагнуться и стали бить шашками по шее, но перерубить сразу не могли. Молодой князь вырвался и стал, обливаясь кровью, бегать по двору. Саенко же и китайцы, тешась муками молодого князя, смотрели на князя и громко смеялись, пока, видимо, не надоело смотреть на молодого князя, к которому они подбежали и закололи его кинжалом. Покончили с Гагариными, и Саенко роздал китайцам одежду Гагариных» (А. А. Протопопов).
Жертвами террора и откровенных грабежей в Белгороде чаще всего становились крестьяне, простые гайдамаки, представители духовенства и интеллигенции. Об этом красноречиво говорят документы той эпохи. Захоронения убиенных часто проводились плохо. И возникла фантасмагорическая мозаика, достойная картины ада на земле:
«Поздней зимой резко стало бросаться в глаза, что в тех местах, где были мелко зарыты трупы, стали собираться собаки и по частям растаскивать трупы. Пошел ропот в народе. Большевики тогда выкопали за кладбищем две глубоких ямы и свезли туда все трупы, которые лежали зарытыми у моей квартиры неподалеку. К этой трупной одной и другой яме стали подносить выкопанные трупы. Сколько их там сложили, не знаю − не подходил, так как стоял у ямы конвой и никого не пускали. Некоторым, в том числе и Травкиной, удалось пройти к этим могилам. Думается мне, что в эти две вырытыя за кладбищем ямы немного из общей массы убитых попало трупов. Говорю так, потому что долго еще даже весной, когда не было уже снега, собаки продолжали откуда-то появляться с частями человеческаго тела. Лично мне даже самому пришлось наткнуться на собаку, которая, разрыв недалеко от дороги труп, поедала его. Я отогнал собаку, и присыпал землей…» (Н. П. Мазурин).
Красный террор в Белгороде прекратился только с приходом Белой армии. Причем из Белгорода в Курск были вывезены заложники. Некоторых из них расстреляли уже там в отместку за повешенного белогвардейцами начальника милиции В. Саенко.
Л. А. Меранвиль де Сент-Клер перебрался в Москву. В 1938 году его репрессировали и расстреляли уже свои.
С. А. Саенко дожил до 1973 года. В 1948 г. был награжден орденом Ленина. Являлся персональным пенсионером союзного значения. Похоронен в Харькове. В некрологе по поводу его смерти было сказано:
«Саенко − борец за установление Советской власти, отдавал работе всю свою кипучую энергию и организаторские способности. Светлая память о нем навсегда останется в сердцах всех, кто знал его и работал вместе с ним».
Алое на красном не заметно…
Александр Гончаров
(При цитировании сохранялась орфография оригинала. Все цитаты приведены по изданиям: Виноградская П. События и памятные встречи. − М., 1968. Белгород. 1918—1919. Красный террор: документы, материалы, свидетельства очевидцев / Авт. -сост. П.Ю. Субботин. − Ижевск: ПРИНТ, 2014.).