Автор:
Олег Ракитянский .
Нахлынувшая на Россию Смута: польская интервенция и боярская измена («семибоярщины»), коллапс государственности как наказанье Божие, обильной кровью растеклась по земле Русской. Безбрежному страданию народному не видно было конца. Русь содрогалась от все новых набегов польских захватчиков и запорожских казаков, грабивших и без того уже ограбленное «семибоярщиной» местное население (подати, увеличение оброка, срока розыска беглого холопа и т.д.). Христианское смирение стало перерастать в воинственное негодование к иноземным захватчикам и оккупантам.
Пребывая на пополнении своих отрядов в Ярославле вожди второго ополчения Косьма Минин и князь Дмитрий Пожарский в июле 1612 г. получили сведения о приближении к Москве крупного отряда литовского гетмана Яна Ходкевича с обозом продовольствия для окружённых в центре города польско-казацкого гарнизона и части перебежчиков из боярской думы. Незамедлительно были высланы подвижные отряды М. Дмитриева и Лопаты-Пожарского, которые прибыли к Москве 24 июля и 2 августа 1612 года.
Основные силы ополчения в 14 000 человек 14 августа подошли к Свято-Троицко Сергиевому монастырю. К этому времени патриарх Гермоген, уже преставился, и наследником его подвига стал архимандрит Дионисий Радонежский. 18 августа, благословляемое им и братией монастыря русское войско выступило в поход. Вместе с ним направился к Москве и келарь Авраамий Палицын.
22 августа (1 сентября) на рассвете противники сошлись в смертельной сечи. Гетман, располагая преимуществом в коннице, решил нанести главный удар у Чертольских ворот. Одновременно с этим со стен Кремля по ополчению Д. Пожарского открыли огонь пушки гарнизона (3 00 поляков и литовцев под началом Н. Струся и полковника Будиллы. Общая численность захватчиков составила около 15 000 человек). Навстречу польской коннице князь Д. Пожарский выдвинул свой конный резерв, который сошёлся с врагом в районе между Новодевичьим монастырем и Деревянным городом. Около двух часов дня гетман Ходкевич ввёл в бой пехоту. Противник стал наседать и теснить отряды ополчения к Земляному валу. Тогда князь приказал русской коннице спешиться, и ополченцы начали биться с врагом врукопашную. На втором этапе сражения Ходкевич нанес сильный удар по левому крылу русских войск и прижал их к берегу Москвы-реки.
Наступал критический час сражения. Полковник Струсь у стен Белого города решил нанести удар с тыла, из Кремля, по Чертольским воротам, чтобы прорвать кольцо осады и соединиться с войсками гетмана Ходкевича. Тем временем князь Трубецкой, имея около пятисот ратников, выделенных ему Пожарским для защиты ворот, бездействовал и лишь наблюдал за происходящим, из района Крымского двора, а его казаки при этом смеялись и поносили Пожарского и его воинов. Возмущённый бездушием и безучастием боярского войска Трубецкого К. Минин стал ездить по берегу реки, со слезами взывая к тем, кто не желал помочь ополченцам. И это возымело действие, многие ратники, не выдержав, самовольно, без приказа устремились к переправе и присоединились к войску оборонявшихся. Без приказа Трубецкого на подмогу Д. Пожарскому выдвинулись казацкие сотни атаманов Межакова, Коломны, Романова, Козлова. Этот удар склонил чашу весов в пользу Д. Пожарского. Нападение польского гарнизона было отбито с большими для него потерями. Такой же неудачей закончилась вражеская вылазка в районе Водяных ворот. В последующие дни, осаждённые уже не предпринимали боевые вылазки из-за Кремлёвских стен.
К вечеру сражение затихло. Ходакевич был отброшен на прежние позиции, но не оставил надежды вновь прорваться к Кремлю на соединение с Струсем. Проведя перегруппировку сил у Донского монастыря, он решил начать наступление из Замоскворечья. Ночью, с 22 на 23 августа, шестьсот гайдуков с небольшим обозом двинулись вдоль Москвы-реки в глубь Замоскворечья. Они миновали казачьи караулы Трубецкого, вышли к Георгиевской церкви, которая располагалась напротив Кремля. Внезапной атакой захватили острожек и небольшую территорию в Яндове, выбив оттуда врасплох застигнутых казаков Трубецкого. Сам Трубецкой не предпринял никаких попыток оказать сопротивление, что походило на явное предательство. Предвидя подобные действия противника Д. Пожарский рассредоточил свои силы ближе к реке. Главные отряды сконцентрировал на левом берегу в районе Остоженки, около церкви Святого Илии пророка Обыденного. Сам же с пехотой, конницей и двумя пушками встал на правом берегу Москвы-реки, в Замоскворечье. Казаки Трубецкого заняли Климентовский острожек (теперь Пятницкая улица).
23 августа (2 сентября) 1612 года после полудня поляки двинулись в бой, который проходил с переменным успехом. Ни одна из сторон не достигли значительного преимущества. Вскоре наступила темнота и вооружённые стычки прекратились. Гетман расположил свои обозы с продовольствием у церкви Святой великомученицы Екатерины. На рассвете 24 августа (3 сентября) Ходкевич перешел в решающее наступление, нанеся своей превосходящей по численности конницей, удар по конному отряду Д. Пожарского. Конные сотни Лопаты-Пожарского и Туренина, перемещённые за реку, бились с налетевшими ротами польской шляхты, но не могли сдерживать их натиск. Значение исхода сражения было слишком велико, и, не рассчитывая на казаков Трубецкого, Д. Пожарский бросил в бой, на правый берег реки, свои основные силы. К удовлетворению Ходкевича, именно этого он и добивался — аккумулировать все силы русских в одном месте для открытого боя. Трубецкой в очередной раз отметился безразличием к схватке, спешно, переправившись на левый берег, и избежав боестолкновения с пехотой Граевского.
Многочасовой, изматывающий, кровопролитный бой вынудил уставшее, малочисленное ополчение после мощного натиска польских сотен, попятиться к Крымскому броду. Ливонская пехота, конница атамана Зборовского, казаки атамана Ширая, полк Невяровского всё более активно теснили русские отряды, и они в беспорядке отступили к реке. Будучи раненным Д. Пожарский со своей конницей прилагал усилия, чтобы задержать врага, но силы оказались неравными. Его оттеснили к переправе, и князь решил перебраться за реку на левый берег, спасая поредевшие полки.
Поляки, упоённые успехами, продолжили наступление с двух сторон — от Серпуховских ворот (направляясь далее по Большой Ордынке) и со стороны Кремля, где находились отряды Струся. На пути в глубь Замоскворечья небольшой преградой стал казацкий острожек — Климентовский, который поляки захватили с ходу. Гетман, посчитав, что путь свободен, сконцентрировал в этом районе весь обоз с продовольствием. Дорога для продвижения вражеской колонны была открыта. До Кремля оставалось 1800 метров. Настала кульминация сражения. Д. Пожарский, не имея возможности сесть на коня по причине ранения, принял решение: немедленно послать своих дворян для переговоров к казакам Трубецкого, чтобы объединиться для совместных действий. На переговоры отправился и келарь Троице-Сергиева монастыря А. Палицын. Делегация от Пожарского встретила казаков недалеко от Климентовского острожка, и старец-монах с увещеваниями и слезами на глазах начал переговоры, первым делом поблагодарив казаков за то, что те первыми начали борьбу с захватчиками. Растроганные его речью и увещеваниями, казаки воодушевились и обещали, что станут биться до победы.
После этого ратники Д. Пожарского и казаки Трубецкого начали действия единым фронтом и в полном взаимодействии. Последовал совместный, сосредоточенный удар по войскам гетмана, отбросивший их от острожка. Бросив половину обоза, поляки в беспорядке отступили. Гетман Ходкевич опять не смог пробиться в Кремль. Но, потерпев неудачу, он вскоре нанес удар по русской пехоте, которая с двумя пушками защищала полуразрушенный земляной вал Деревянного города. Имея на данном участке численное превосходство, поляки захватили значительную часть Земляного города, опять заставив Д. Пожарского отойти к Москве-реке. Дальше им продвинуться не удалось. Русская пехота залегла в окопы, ямы и другие естественные укрытия с твёрдым намерением не пропустить врага. Наступила неопределённая пауза. Однако исход битвы ещё не был решён. Воспользовавшись замешательством противника, К. Минин и Д. Пожарский создали ударный «кулак», большей частью из ополченцев, не участвовавших в бою в тот день, и выдвинули его в район северного Замоскворечья.
Косьма Минин, получив от Пожарского три сотни воинов-дворян и отряд ротмистра Павла Хмелевского, скрытно, под покровом наступавшей темноты, переправился через Москву-реку, напротив Крымского двора. Призвав на помощь преподобного Сергия, сходу, с криками: «Сергиев, Сергиев!», стремительно ударил по двум гетманским ротам. Внезапность нападения и смелость русских ратников решили исход дня и всего сражения. Противник, не успевая оказать сопротивления, бросился бежать. В этом бою Косьма Минин был ранен, и его вынесли на руках с поля сражения.
Воспользовавшись замешательством врага, русская пехота и спешившиеся конники во главе с Д. Пожарским вышли из укрытий и нанесли удар по левому флангу, главных сил гетмана. На правый фланг поляков начали наступление казаки Трубецкого. Продовольственный обоз, стоявший на Ордынке, был окружен, его охрана перебита. Ходкевич, потеряв убитыми около пятисот человек, а также весь обоз с провиантом, вывел свои войска из района Земляного вала. Д. Пожарский стал преследовать отступавшего Ходкевича. Потеряв артиллерию, гетман бежал с остатками войска к Донскому монастырю, где простоял всю ночь, не покидая сёдел.
Таким образом, третья попытка Ходкевича прорваться в Кремль была успешно отбита ополчением. Осознавая, что окружённые в Кремле и Китай-городе поляки уже не могут оказать ему помощи, гетман на рассвете 25 августа отошёл к Воробьёвым горам, а затем и вовсе через Можайск удалился к литовской границе.
Окружив плотным кольцом Китай-город и Кремль, ополченцы начали общую осаду, затянувшуюся почти на два месяца. Выпал первый снег. Блокированные и лишённые продовольствия оккупанты начали есть любую живность. Доходило до каннибализма. В этих условиях им оставалось либо умирать от голода, либо начинать вести переговоры о сдаче. Ополченцы требовали безоговорочной капитуляции. Поляки выговаривали себе всяческие уступки. Осада стала затягиваться. 22 октября жители столицы ударил в колокола, призывая к решительному штурму. Ополченцы и казаки, призвав на помощь Царицу Небесную, с иконой Казанской Божией Матери в едином, одержимом порыве пошли на захват Китай-город, который вскоре пал к ногам победителей. Часть гарнизона поляков, оставшихся в живых, перебежала в Кремль.
Три дня, начиная с 22 октября, народное войско Д. Пожарского и К, Минина провели в посте и молитве перед образом Казанской Божией Матери. В ночь на 25 октября 1612 года святителю греку Арсению (архиепископу Элассонскому, Архангельскому и Тверскому (после 1625 года), томившемуся в польском плену в Кремле, явился преподобный Сергий и сказал: «Молитвами Богоматери, и вашими, и нашими, суд об Отечестве преложен на милость. Завтра Москва будет в руках осаждающих, и Россия спасена».
25 октября, спустя три дня после взятия Китай-города, гарнизон Кремля согласился на капитуляцию. В ней оговаривалось условие — сохранить пленным захватчикам жизнь, если бояре и окольничьи, которые были с ними, вернут в российскую казну государевы и земские ценности. Сдача гарнизона началась 27 октября. Ополченцы и казаки прибыли к Троицким воротам Кремля для приёма пленных. Из Кремля вышли, в том числе, и члены «семибоярщины»: Ф. Мстиславский, Б. Лыков, Ф. Шереметев, И. Воротынский, Иван Романов, его племянник Михаил (будущий русский царь) с матушкой — инокиней Марфой. Остатки полков Будиллы и Стравинского выходили в Белый город, сдаваясь ратникам Д. Пожарского, полк Струся — в Китай-город, к казакам Трубецкого. Сам полковник Струсь желал сдаться в руки воеводам, опасаясь казачьей расправы. Все «кремлевские сидельцы» проходили через Ивановскую площадь, оставляя здесь оружие и награбленное добро, которые принимались К. Мининым. Позже, вопреки договору, казаки все-таки перебили попавших к ним плененных поляков, а уцелевших оккупантов по приказу Д. Пожарского 14 декабря выслали в различные города: Балахну, Ярославль, Галич, Ядрин. Тогда же Д. Пожарский, К. Минин и Д. Трубецкой вместе с земскими людьми занялись подготовкой Собора для избрания Царя, а также обустройства разорённого государства. Таким образом, Косьма Минин и князь Пожарский совместно с Дмитрием Трубецким с сентября 1612 по февраль 1613 года управляли Московским царством.
27 октября город начали очищать от трупов и разрушений, а 1 ноября состоялся многотысячный Крестный ход по Москве. Казаки Д. Трубецкого сошлись у храма Святого Иоанна Милостивого на Арбате, ополченцы К. Минина и Д. Пожарского собрались за Покровскими воротами, возле церкви Казанской Богородицы. Подняв хоругви с ликом Спасителя, чудотворных икон Казанской и Смоленской Божией Матери, с образом преподобного Сергия Радонежского, иконами московских святителей Петра, Алексия и Ионы, они дошли до Лобного места, где духовенством во главе с архимандритом Троице-Сергиева монастыря Дионисием был отслужен благодарственный молебен.
Чтобы не угасала память о чудесном явлении Покрова Пресвятой Богородицы над нашим Отечеством в 1612 году, столь переломном для всей русской истории, было положено ежегодно 22 октября (4 ноября по новому стилю), в день взятия Китай-города и в день капитуляции поляков, творить торжественное воспоминание о спасении Москвы от врагов заступлением Божией Матери — «ради Казанской иконы Ея». Поначалу, при Царе Михаиле Фёодоровиче, празднование совершалось только в Москве. Но в 1649 году, по случаю рождения наследника престола Царевича Дмитрия, повелено было царским указом Алексея Михайловича праздновать день Казанской Божией Матери 22 октября «во всех городах, по вся годы». Праздник отмечали не как сугубо церковное, но как церковно-гражданское, национальное-государственное торжество.