Сегодня в 1879 году родился Иосиф Джугашвили-Сталин, политическая фигура, которая и после смерти продолжает разделять русское общество.

День рождения красного вождя хороший повод поговорить о классовой «справедливости» культивировавшийся советской властью. Поговорить о жизни русского крестьянства в советском классовом обществе.

Коммунисты, взяв власть в нашей стране, установили свой режим «пролетарской диктатуры». Теоретически декларируя своё стремление к бесклассовому обществу, в реальности при Ленине и Сталине они построили по настоящему жесткое классовое общество, которое принципиально, из классовых соображений, эксплуатировало и подавляло все непролетарские слои населения, проводя массовые репрессии для удержания своей партийной власти. Большевистская партия, утверждавшая, что представляет интересы пролетариата, социальное меньшинство русского народа, диктовала с помощью политического и экономического террора свою волю 90% большинству русского народа, крестьянству.

«Продовольственная диктатура» и продразверстки

При Ленине, введшему «военный коммунизм» в стране, вопросы поставок продовольствия решались методами экспроприаций у крестьян всего необходимого советской власти.

Неумение новой власти хозяйствовать, марксистская зашоренность, привела города, в которых властвовали красные вожди к суровому голоду. Преодоление продовольственной катастрофы виделось большевикам, как и в других сферах, через открытое насильственное обобществление, экспроприации хлеба и другого продовольствия у крестьян.

Уже в 1918 году большевистским декретом было объявлено, что все имеющие «излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты» являются «врагами народа» и что большевистская власть будет «предавать их революционному суду с тем, чтобы виновные приговаривались к тюремному заключению на срок не менее 10-ти лет» и «применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов». (ВЦИК декрет от 9 мая 1918 года «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими»)

И кровавый молох насильственных изъятий пошёл гулять по всем губерниям.

Марксистское мировоззрение исключало право собственности, право свободной торговли, право наследования, отрицало деньги, потому и считало нормальным насильственно отбирать труд одних для пользования другими.

Ульянов (Ленин) в 1919 году говорил: «Средний крестьянин производит продовольствия больше, чем ему нужно, и таким образом, имея хлебные излишки, он становится эксплуататором голодного рабочего… крестьянин, который эксплуатирует благодаря тому, что имеет излишки хлеба, — наш противник… крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать», — так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление. Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу» (Ленин. ПСС. Т. 39. С. 315).

Большевистская логика по-настоящему носила классово «волчий характер», в стиле «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». Раз крестьянин не отдаёт бесплатно хлеба большевикам — значит он враг и государственный преступник.

В обратную сторону эта логика, почему то не работала. Большевик, который эксплуатирует крестьянина, отбирая у него продовольствие, потому что имеет оружие, в глазах Ленина не становился эксплуататором крестьянина.

Это ущербное и характерное классовое понимание «справедливости». Если у тебя нет, пойти отними у того у кого есть.

Ленин искренне считал, что «громадное большинство рабочих бедствует оттого, что хлеб распределяется неправильно, а для того, чтобы его правильно распределить, нужно, чтобы государственная разверстка хлеба выполнялась крестьянами неукоснительно, добросовестно и безусловно. Тут никаких уступок со стороны Советской власти быть не может. Это не вопрос борьбы рабочей власти с крестьянами, но вопрос всего существования социализма, существования Советской власти». (Ленин. ПСС. Т. 39. С. 315).

Сладкозвучное словосочетание «правильное распределение». Насильственно обобществить, а затем «правильно» распределить согласно классовым представлениям.

Всё это сочеталось у вождя «мирового пролетариата», с яркой интернационалистской ненавистью к так называемому «великорусскому шовинизму», который на большевистском партийном языке считал государствообразующий русский народ эксплуататором других народов.

В одном письме Ульянов (Ленин) так и пишет: «Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами». (Ленин. ПСС. Т. 41. С. 214).

И «ел» Ленин «великорусский шовинизм» надо сказать с большим классовым аппетитом, пока не помутился рассудком и не был отстранен от власти своими товарищами по партии.

Троцкий и Сталин: теоретик и практик

Для современных левых характерно противопоставление Сталина и Троцкого, как антиподов социалистического развития. Условно говоря, грузин Джугашвили (Сталин) рисуется, почему то, представителем некоего «русского» коммунизма, а еврей Бронштейн (Троцкий) изображается либо как еврейский, либо как интернациональный коммунист.

Сталин якобы был за построение национального социализма, а Троцкий пропагандировал мировую республику. Это конечно не вообразимая чушь (См. нашу статью «Советская борьба с «великорусским шовинизмом»). И тот, и другой были интернационалистами, марксистами и в своём идеале имели Мировую Советскую Социалистическую республику.

Значительно более интересный вопрос были ли Сталин и Троцкий столь уж разными во взгляде на большинство русского народа, на русское крестьянство?

По нашему мнению, Троцкий был теоретиком закабаления, теоретиком нового тотального советского крепостного колхозного права. А Сталин, был крупнейшим практиком этого воспринятого от Ленина и Троцкого плана классового эксплуатирования крестьянства во имя интересов коммунистической партии.

Троцкий теоретик советской трудовой повинности

Как убежденный марксист, Троцкий, вослед за Лениным считал, что диктатура пролетариата вправе, с классовых позиций требовать у крестьян продовольствия, экспроприировать выращенное ими. Этот способ добывания продовольствия у крестьянства виделся им идеальным для промышленной индустриализации.

Классовое изымание произведённого крестьянством продовольствия, продажа его за границу и на полученную валюту наём иностранных специалистов, которые занимались постройкой флагманов советской промышленности — такова схема придуманная Троцким. Недаром Троцкий одно время возглавлял Главный концессионный комитет при СНК СССР (1925—1927).

Советская власть настольно не умела хозяйствовать, что после «военного коммунизма» ввела не только НЭП, но и отдала целые отрасли иностранным концессионерам, которые с них получали баснословные прибыли до 500-600%. Процесс этот начался уже в 1920 году, когда Ленин подписал «Декрет об общих экономических и юридических условиях концессий» и продолжился до середины 1930-х годов, когда и понадобились все эти раскулачивания и коллективизации, взамен иностранным специалистам.

Коммунисты решили жить за счёт выжимания всех возможных соков из русского крестьянства, продавая его зерно и на валюту покупая у Запада всё им нужное.

Это требовало жесткой марксисткой «политической педагогики» и большевистской «политической практики.

«Если организация нового общества, — писал Бронштейн (Троцкий), — сводится в основе своей к новой организации труда, то организация труда означает, в свою очередь, правильное проведение всеобщей трудовой повинности» (Троцкий Л.Д.Терроризм и коммунизм. М., 1920).

Не забывались и репрессии, как важнейшая составляющая в организации трудовой повинности при социализме.

«Репрессия для достижения хозяйственных целей есть необходимое орудие социалистической диктатуры… государство, прежде чем исчезнуть, принимает форму диктатуры пролетариата, т. е. самого беспощадного государства, которое повелительно охватывает жизнь граждан со всех сторон». (Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм. М., 1920).

Эти, для любого нормального человека, людоедские и тоталитарные идеи собственно и были осуществлены в Советском Союзе при Сталине, при реализации доктрины «сверхиндустриализации».

Сталин практик советской трудовой повинности

Джугашвили (Сталин) всегда был верным ленинцем. Он одним из первых ввел и сам термин «ленинизм» в своей брошюре «Об основах ленинизма» (1924). И ровно, так же как и все другие коммунисты, он считал, что русский «царизм был средоточием наиболее отрицательных сторон империализма, возведённых в квадрат».

Сталин настоящий создатель системы советской трудовой повинности, которая основывалась на классовом подходе, нещадно эксплуатирующем непролетарские слои населения. Особенно досталось русскому крестьянству, которое и было тем большинством нации, с которым большевики боролись под именем «великорусского шовинизма».

Советская власть в отношении крестьянства ввела особую «советскую крепость», колхозно-крепостную систему значительно более жёсткую и жестокую, чем крепостное право, отмененное в 1861 году.

В отношении «мелкобуржуазного» крестьянства, в СССР существовала система так называемых трудодней, которые сельские жители обязаны были отработать на советское государство. При этом нормы трудодней при Сталине несколько раз повышались. Их должно было отрабатывать всё взрослое сельское население: мужчины (16–60 лет) и женщины (16–55 лет).

В 1939 году обязательный минимум трудодней был от 60 до 100 для разных местностей (Постановление ЦК ВКП (б) и СНК ССР от 27 мая 1939).

В 1942 году эта норма трудовой повинности была повышена до 100–150 трудодней (Постановлением под ярким названием «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней»).

В 1948 году были увеличены нормы труда на 12–25% по различным трудовым повинностям (Постановлением СМ СССР «О мерах по улучшению организации, повышению производительности и упорядочению оплаты труда в колхозах»).

К середине 1950-х советское руководство требовало выработки уже 200 трудодней для мужчин и 150 для женщин.

К этому нужно добавить, и несколько слов об использовании детского труда о котором так любила трубить коммунистическая пропаганда, когда говорила о «проклятом царизме». Так вот у подростков (12–15 лет) в советских колхозах была своя норма трудовой повинности, хотя и более низкая.

По данным современных историков доля трудового времени, которое проводили колхозники на отработочных повинностях на колхозном производстве в 40–50-х годах составляла в среднем 67–71% (М.А. Безнин, Т.М. Димони, Л.В. Изюмова Повинности российского крестьянства в 1930–1960-х годах. Вологда, 2001. С. 13).

При этом исследователи отмечают, что особенно тяжело было женщинам. В 1950 году, чтобы отработать даже минимально положенные трудодни им приходилось в среднем работать 202 дня (1702 часа), а мужчинам 119 дней (1041 час).

Государство при Сталине настолько тотально регламентировало рабочий день колхозников, что по Указу от 1 августа 1940 года об уборке и заготовке сельхозпродуктов при сборе урожая было указано, что работать надо с 5–6 часов утра и до захода солнца.

Это массовая система эксплуатации закончилась только в 1966 году Постановлением «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства», которым была, наконец введена зарплата деньгами, хотя и несравнимо более маленькая, чем в городе. Классовая сущность советского государства сохранялась практически на всём протяжении его существования.

Но трудодни в колхозе были не единственной разновидностью трудовой повинности у русского крестьянства. С 1920-х годов крестьян заставляли работать ещё и на лесозаготовках. Потом к 1941 году эту трудовую повинность стали официально называть — «трудгужповинностью». На этих крайне тяжёлых работах крестьяне получали лишь половину заработка, остальное уходило в колхоз.

Кроме трудодней и «трудгужповинности», «осчастливленное» русское крестьянство вкалывало ещё и на отработочных повинностях для торфодобывающей промышленности.

А кроме неё и на дорожной повинности, существовавшей ещё со времен Ленина и военного коммунизма. Все трудоспособные колхозные крестьяне, мужчины (18–45 лет) и женщины (18–40 лет) обязаны были каждый год отработать 6 дней на строительстве дорог в радиусе 15 километров. Единоличники, не колхозники, кстати, должны были отработать срок в два раза больше, 12 дней (Постановление ЦИК и СНК СССР от 3 марта 1936 года «О трудовом участии сельского населения в строительстве и ремонте шоссейных и грунтовых дорог»).

Мало того, что крестьяне должны были отрабатывать эту повинность на «партийного дядю» бесплатно, но они должны были являться на эти работы ещё и со своими лошадьми и со своим строительным инвентарём. Естественно бесплатно. Эта советская крестьянская «радость» была отменена только в 1958 году и то не полностью.

Но и это не конец перечню требований к русским крестьянам со стороны «народной власти».

Сталинское партийное государство возродило и уже совсем было подзабытый в деревне продуктовый «оброк», натурально-продуктовую повинность. Крестьяне были обязаны ежегодно сдавать обязательные поставки продуктов со своих приусадебных участков советскому государству по абсолютно бросовым ценам. Только такое взымание продуктов, смиряло коммунистических борцов с частной собственностью, с наличием у крестьян своих земельных участков.

В 1932–1933 годах такие обязательные поставки продуктов были только по отдельным продуктам.

В 1939–1941 годах обязательные поставки распространились на практически все продукты питания: зерно, рис, картофель, молоко, шерсть, кожевенное сырьё, яйца, сыр-брынза, табак и махорка.

Были введены нормы этих обязательных поставок. Так в 1940 году крестьяне-колхозники должны были советской власти сдать: 30–45 кг мяса (единоличники, в два раза больше, 64–90 кг), 200–1100 грамм шерсти с каждой овцы, 130–200 грамм шерсти с каждой козы (с единоличников, как особо «несоветских» крестьян драли три шкуры, соответственно 500–1400 и 150–220 грамм), 2–20 центнера с гектара сева картофеля в зависимости от местности (единоличные 3–25 центнеров), 0,5–2 штуки шкур овец и коз (единоличники соответственно сдавали 1–3 штуки) и т.д.

В 1946 году обязательные нормы поставки молока были в размере до 260 литров каждой коровы колхозника, и до 300 литров с коровы единоличника (Постановление СМ СССР и ЦК ВКП (б) от 19 марта 1946).

Интересно решение сталинской власти и принятое в 1948 году. Все нормы для колхозников были повышены до норм, требуемых от единоличников. Власть, наконец, решила, что и советские колхозные и единоличные крестьяне должны быть «обстригаемы» одинаково, по высшему разряду.

Только после смерти Сталина, в 1958 году обязательные поставки-поборы были прекращены.

«Уполномоченные министерства заготовок» — советские баскаки

После монголо-татарского нашествия, Орда оккупировавшая Русь собирала ежегодную дань через своих баскаков, которые были в каждом княжестве.

Советская власть так же имела свою разветвлённую систему сбора «дани». «Баскаками» в ней были — уполномоченные министерства заготовок. А их в середине 40-х годов, было не много немало — 54 тысячи агентов. Как пишет исследователь крестьянства Попов В.П.: «Не было в деревне того времени фигуры более одиозной, вызывающей панический страх населения, как уполномоченный министерства заготовок».

Тех, кто не мог выполнить обязательные поставки сельхозпродуктов, тащили в народные суды. Таких гражданских дел по официальным данным Минюста СССР были ежегодно сотни тысяч: в 1949 г. — 262.840, в 1950 г. — 231.450, в 1951 г. — 251.062, в 1952 г. — 224.452.

И наконец, самое отвратительное, что было в этих добровольно-принудительных поставках, так это издевательски-мизерные цены по которым советская власть обирала своих граждан.

До денежной реформы историк Безнин приводит такие цены за изъятое молоко в Вологодской области — 63 рубля (государственные розничные ценам — 700 рублей, рыночные до 900 рублей). По мясу история была ещё более грабительская в среднем платили — 4,9 рублей (госрозница — около 400 рублей, рыночная цена около 550 рублей).

Ничего не изменилось и после денежной реформы. Например в 1950 году, молоко в государственной рознице стоило 2 рубля 70 копеек, а крестьянам оно платило — 25 коп. за литр. Мясо стоило в государственной рознице 11 рублей 40 копеек, а изымалось у крестьян по 14 копеек. В первом случае платили меньше 10%, а во втором чуть больше 1%.

Если это не жесточайшая эксплуатация, по классовому принципу, то что же это тогда?

Все эти поборы подкреплялись уголовной ответственностью, для тех кто не мог или уклонялся от этой эксплуатации. Если крестьянин не вовремя сдавал платежи, то вводилась пеня, 0,2% за каждый день просрочки, а так же описывалось имущество недоимщика, самого крестьянина передавали в руки «самого гуманного в мире» советского суда, который уже в свою очередь изымал имущество в счёт погашения недоимок.

Денежные повинности русского крестьянства

Но и на этом классовые и эксплуататорские аппетиты советской власти не заканчивались. Были ещё и денежные повинности: государственные и местные налоги, принудительные займы и другие платежи.

Сельскохозяйственный налог был введен в 1923 году. Он имел тенденцию постоянно расти. Так в 1940 году он был 112 рублей на колхозный двор, в 1948 — 483, в 1951 — 523 рубля. (РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 42. Д. 911. Л. 131). При этом крестьяне платили не по своим действительным доходам, а по завышенным советскими финорганами данным, в которых простой человек не мог и разобраться, настолько они были сложными и разнообразными.

Были и другие налоги: налог на лошадей единоличного хозяйства в 1938 году, налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан в 1941 году, рыболовный и билетный (разрешавший ловлю рыбы) сборы и т.д.

В 1933–1943 годах действовал сбор на нужды жилищного и культурно-бытового обустройства.

Крестьянство стало платить налог со строений 1% от «первоначальной стоимости объекта», без учёта амортизации (Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О местных налогах и сборах» апреле 1940 года).

Взимались налоги с земельной ренты, разового сбора на колхозных рынках, сбора с владельцев транспортных средств до велосипеда включительно, сбора с владельцев скота, налог со зрелищ взымавшийся по киноустановкам и налог с прочих зрелищ.

Далее в 1942–1946 годах был введен военный налог.

Не менее чудовищен был и налог на приусадебные участки. Он был разделен на 6 классов: по 1 классу брали 18 копеек с квадратного метра, по 6 — по 4 копейки.

Не маловажно заметить, что русские крестьяне сами были обязаны разбираться, рассчитывать и платить все эти многочисленные, постоянно меняющиеся налоги. Никакие государственные или частные предприятия, как сейчас не брали на себя эту функцию.

Что же получали крестьяне от советской власти

Обобществления собственности и экспроприации продовольствия осуществляемые советской властью приводили к крупнейшим массовым голодоморам в 1920–1922 годах с параллельным изъятием церковных ценностей (охватил население более 35 губерний с 90 миллионным населением, умерло от 1 до 5 миллионов), в 1932–1933 годах (Сталин неоднократно лично подталкивал местных руководителей в стиле письма от 6 августа 1930 г.: «Форсируйте вывоз хлеба вовсю. В этом теперь гвоздь. Если хлеб вывезем, кредиты будут». Всего за 1930–1933 гг. из СССР в Европу вывезено не менее 10 млн тонн зерна. Умерло от 3 до 8 миллионов), в 1946–1947 годах (Историк В.Ф. Зима утверждал: «Голода 1946—1947 гг. в СССР могло не быть, поскольку государство располагало достаточными запасами зерна. Одна его часть, не самая крупная, экспортировалась. В течение 1946—1948 гг. экспорт составлял 5,7 млн т зерна, что на 2,1 млн т больше экспорта трёх предвоенных лет. Другая, основная часть запасов никак не использовалась. На неприспособленных для хранения складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчётам за 1946—1948 гг. в целом по СССР было начисто загублено около 1 млн т. зерна, которого могло хватить многим голодающим». Умерло 1–1,5 миллиона).

Массовый голод это результат пиковых насильственных изъятий продуктов и в особенности хлеба у крестьянского населения, им предшествовали и последовали годы недоедания и годы, связанные с другими классовыми акциями коммунистов: то расказачивание, то раскулачивание, то коллективизация.

Советская власть началась при карточках в 1917 году и закончилась карточками в 1991 году, так и не решив задачу снабжения населения продуктами питания.

Карточная система на продукты существовала при Ленине в 1917–1921 годах до НЭПа. Карточная система была вновь введена, когда Сталин отказался от НЭПа и начал новые классовые эксперименты в 1929–1935 годах. Затем карточки вновь были введены в 1941 году и отменены только в 1948 году.

При отмене карточек начинали возникать новые перебои с поставками продуктов, приходилось вводить нормы ограничения по выдаче товаров в одни руки. Система работала только при насильственном изъятии у одних и перераспределение другим более классово близким партии.

По исследованиям М.Геллера, А.Некрич («История России: 1917–1995») стоимость жизни при Сталине в период с 1928 г. по 1954 г. возросла в 10 раз.

Так, например: цена на печеный ржаной хлеб с 1928 по 1937 год увеличилась в 10,5 раза, а к 1952 году — в 19 раз; на говядину 1 сорта возросла с 1928 по 1937 год — в 15,7, а к 1952 году — в 17 раз; на свинину соответственно в 10,5 и в 20,5 раза, на сельдь к 1952 году — в 15 раз; на сахар соответственно на 6 и 15 раз; на подсолнечное масло в 28 и 34 раза; на яйца в 11,3 и 19 раз; на картофель в 5 и 11 раз.

Денежная реформа декабря 1947 года, заключавшаяся в обмене банковских билетов (10 старых за один новый рубль), проходила на не равных условиях, более выгодных для вкладчиков сберегательных касс (1 за 1 до 3 тыс. руб., 3 за 2 от 3 тыс. до 10 тыс. руб., 2 за 1 для вкладов свыше 10 тыс. рублей). Крестьяне боялись заявить о своих доходах и в Госбанк не вернулось до трети денежной массы. То есть денежные накопления крестьян во многом обнулились в 1947 году. Все денежные облигации обменивались три рубля к одному, с существенной потерей для населения.

Теперь несколько слов о выдаче зерна по трудодням. В 1940 году в СССР за трудодень выдавали 1,6 кг, в 1943 — 0,7 кг, в 1947 — 1,0, а в 1950 — 1,4 кг. (ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 48. Д. 2405. Л. 178-191). Эти цифры показывают, что «натуральная оплата труда в общественном хозяйстве не позволяла многим колхозникам прокормить себя и свои семьи. Правительство прекрасно знало об этом» (Попов В.П. Государственный резерв хлеба в СССР и социальная политика // Социологические исследования. 1998.  № 5. С. 30.)

Всё это стимулировало колоссальный многомиллионный крестьянский отток из голодающей и нещадно эксплуатируемой не правильной «мелкобуржуазной» деревни в классово правильный «пролетарский» город.

Несмотря на такие мизерные выплаты, советская власть продолжала решать свои политические проблемы. Помогать коммунистам во всех странах, не смотря даже на голод в своей стране.

Начатый однажды курс в отношении крестьянства был продолжаем при любых условиях. Так 4 июня 1947 года вышел указ, предусматривавший от пяти до двадцати пяти лет лагерей за всякое «посягательство на государственную или колхозную собственность». Знаменитый указ «семь-восемь». И продолжали сажать усердно вплоть до смерти самого вождя.

Что во всём этом больше всего удивляет?

В этой классовой системе больше всего удивляет холодная, расчётливая жестокость советской якобы «народной власти». Коммунисты ленинского, троцкистского и сталинского призывов одинаково интернационально чужды русскому миру, предельно не внимательны к сбережению народных сил.

Нормальное «государство, — как глубоко замечал русский писатель Леонид Бородин, — как форма национального обособления, интернациональным быть не может. Оно может лишь исповедовать идею интернационализма».

Но для коммунистов-интернационалистов, государства и нации должны были отмереть в их новом «коммунистическом завтра». А поэтому национальные затраты на их стройках не брались ни в какой расчёт. Русское крестьянство должно было постепенно умереть, став расходным материалом на великой стройке коммунистического без хозяйствования.

В коммунистах удивляет убежденность, что по пути к их «светлому будущему» необходимо пройти через колоссальную классовую мясорубку. При конституционной декларации всеобщей справедливости, на практике классовая ненависть неизбежно приводила к беспощадной эксплуатации русского общества и стратоциду.

Стоит ли удивляться, что русские крестьяне, переехавшие в города Советского Союза и ставшие основным их населением, в результате всех выше описанных социалистических операций, в 1991 году сочувствовали падению КПСС и СССР?

Автор: Михаил Смолин

Использованная литература:

М.А. Безнина, Т.М. Димони и Л.В. Изюмовой «Повинности российского крестьянства в 1930—1960-х годах», изданная в 2001 году.

М. Геллер, А. Некрич «История России: 1917—1995».

Попов В.П. Государственный резерв хлеба в СССР и социальная политика // Социологические исследования. 1998.  № 5.

«Говорить о голоде считалось чуть ли не контрреволюцией» Документы российских архивов о голоде 1932—1933 гг. в СССР» Опубликовано в журнале «Отечественные архивы» № 2 (2009 г.).

В.Ф. Зима «Голод в СССР 1946—1947 годов: Происхождение и последствия», М., 1996.