Автор:

Елизавета Преображенская.

Слишком часто нам пытаются навязать насквозь лживый тезис о том, что в Российской Империи не существовало социальных лифтов. Любое, даже самое робкое слово в защиту дореволюционной России, заставляет некоторых собеседников впадать в амок и выкрикивать полупроклятия, полупожелания о том, что вот родись я при царе, то уж конечно родилась бы в крестьянской семье и непременно с голоду бы умерла, а если бы не умерла, то все равно голодала бы, носила лапти и окончила дни нищей крестьянкой. Разумные доводы о том, что нищих крестьян в Российской Империи было не настолько много, насколько этого хочется либеральным и по большевистски настроенным  кругам, конечно слушать никто не желает…

Но даже рождение в небогатой крестьянской семье никаким образом не ставило крест на возможностях, которые были предложены всякому русскому человеку при последнем царствовании.  Таких историй успеха, начиная от Михаила Ломоносова и завершая Федором Шаляпиным, Анной Павловой и богатейшими купеческими династиями. Остановлюсь на двух своих любимых историях успеха, историях о том, как талант, трудолюбие и упорство привели двух девочек из затерянных в лесной чаще сел в петербургские дворцы. Обе пели в одно и то же время, обе пользовались бешеной популярностью как в простом народе, так и среди самой изысканной публики, обеих называли птицами: одну- чайкой, другую – соловьем.

Чайка русского романса

Анастасия Дмитриевна Вяльцева родилась в 1871 году в селе Алтухово, в самой чаще Брянских лесов. Тогда это была Орловская губерния, сейчас – Брянская область. Семья жила скромно, но не бедствовала, до тех пор, пока был жив глава семьи, работавший лесником в графском имении. После смерти кормильца – в двери постучалась нужда. Мать Анастасии, Мария Тихоновна, рассудила, что ей будет проще прокормить двоих детей в крупном городе и, недолго думая, отправилась с сыном и дочерью вниз по Десне, к Днепру и Киеву.

В Киеве сразу удалось найти работу не только для себя, но и для детей: Настеньку отдали в вышивальщицы. Собственно говоря, девочка, помимо обучения вышивке,  выполняла всякую работу – убирала, носила воду, разогревала утюги… И вышивать, и убирать было отраднее с песней. И Настя все время пела – много песен она знала с детства, многие – подслушала у поющих за работой вышивальщиц. Продолжила девочка петь и тогда, когда устроилась горничной в гостиницу. В этой самой гостинице и услышала ее тонкий и чистый голосок артистка Серафима Бельская. «Вам, милая, надо петь!» — вынесла свой вердикт Бельская и направила Вяльцеву к ее судьбе – сцене.

Сначала она много и усердно училась – красивого голоса и слуха для сцены недостаточно, нужно еще выработать манеры, правильно поставить речь, научиться красиво двигаться. Обучение принесло свои плоды: вскоре Анастасия Вяльцева становится артисткой киевского театра «Бергонье». Начинается сценическая и гастрольная жизнь. С гастролями  молоденькая артистка побывала во многих городах и наконец добралась до столицы. Петербург встретил юное дарование милостиво – её приняли в труппу Петербургского Малого театра. Роль правда дали совсем небольшую – шли цыганские песни в лицах и Вяльцева пела всего один небольшой романс в последнем акте. «Захочу – полюблю» — романс незатейливый, простенький, тем красноречивее говорит о таланте Анастасии Вяльцевой то, что эта скромная роль, всего пара минут на сцене, принесла ей известность. Ее заметили, критики похвалили, а «Захочу-полюблю» стали напевать повсеместно. Вяльцева некоторое время пела в Москве, выступала в разных опереттах, но не была так успешна, как в сольных гастрольных турах по России, где она чаровала публику романсами и народными песнями. С 1902 года Анастасия Дмитриевна постоянно в движении, каждый день – переезды, каждый вечер – выступления. Её носят на руках, засыпают цветами, бесчисленное количество раз вызывают на «бис», и она с радостью бисирует, не зная устали, не щадя себя.  В её репертуаре есть ариэтка на каждый вкус: гимназистки рыдают над «Чайкой», ямщики напевают «Тройку», Блок очарован цыганскими песнями, на один из концертов приходит Государь. А кто не может побывать на концерте, тот скупает пластинки, разлетающиеся по России со скоростью света. Давно ли она подкладывала уголья в утюги и вышивала чужие наряды? Всё это в прошлом. Теперь у нее  самые красивые сценические туалеты, завидная коллекция драгоценностей, усадьба в Виленской губернии, несколько доходных домов в Петербурге и личный вагон, дом на колесах, в котором артистка отдыхает по пути с одних гастролей на другие. Этот вагон потом, после смерти певицы, верно служил белой армии, был взят в плен большевиками…

Помимо голоса и таланта Анастасия Вяльцева обладает несравненной чарующей и тонкой красотой. Не лишена она и вкуса – её сценические туалеты продуманы до мельчайших деталей. Многих покорила эта лесная чаровница с русалочьими глазами, но никаких скандальных историй  в ее судьбе не было – она вышла замуж за офицера-конногвардейца Василия Бискупского и была  очень счастлива в браке. В 1904 году  разгорается русско-японская война. Супруг Анастасии Дмитриевны отправляется на фронт. Узнав о ранении мужа, Вяльцева бросает гастроли (впервые в жизни) и мчится на Дальний Восток лечить Василия Викторовича.  Она выхаживает супруга, вырывает его у смерти и продолжает свою привычную насыщенную гастрольную жизнь. Близкие советуют сделать перерыв, отдохнуть, пощадить себя, но Анастасия Дмитриевна об этом и слышать не желает – публика ее так ждет, она не может обмануть ожидания.

Такой график подрывает здоровье – начинаются обмороки во время выступлений, артистку без чувств уносят со сцены, врачи бьют тревогу, а публика требует «на бис»…  И она продолжает выступать. Вяльцева дает концерты до тех пор, пока она буквально уже не в состоянии выстоять на сцене, а все же поет – бледнея, шатаясь, держась за рояль, она продолжает выступать. Наконец, близкие уговаривают ее пройти обследование в Петербурге. Приговор врачей безжалостен – лейкемия.  Вяльцева сгорает стремительно – организм настолько истощен, что она совершенно не может бороться с болезнью. Последняя попытка, переливание крови – напрасна.  Медицина еще не знает о группах крови и их совместимости.  4 февраля 1913 года Анастасия Дмитриевна умирает после исповеди,  в окружении близких.

«Пусть в звуках и цветах сон жизни пролетит» — пела Анастасия Дмитриевна в одном из своих романсов и напророчила. Преждевременная, ранняя смерть – всегда трагедия, но  именно эта смерть избавила Анастасию Дмитриевну от худшего: она не столкнулась с революцией, умерла тихо и достойно, в окружении любящих людей, ее провожали в последний путь как принцессу. А что было бы, доживи она до 1917 года? Есть основания предполагать, что крестьянское происхождение не спасло бы артистку от грабежа или зверской расправы.

Курский соловей

Судьба А. Вяльцевой во многом перекликается с историей еще одной певицей русской эстрады начала XX века – Надежды Васильевны Плевицкой. Она тоже родилась в крестьянской семье, в маленькой деревушке Винниково под Курском. В краю, который издавна славится упоительным соловьиным пением.  Деревушка Винниково была небольшая, а жившие в ней крестьяне носили фамилию Винниковы, под этой фамилией и родилась в 1879 году девочка, которую крестили Надеждой, а  дома звали Дежкой.

«Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры. Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волею Божьею померли. Жили мы дружно, и слово родителей для нас было закон. Если же, не дай Бог, кто «закон» осмелится обойти, то было и наказание»… — вспоминала Надежда Васильевна.

Большая и дружная русская крестьянская семья, даже не зажиточная, но при этом все дети были обучены грамоте. Однажды Дежка вместе с матерью побывала в Курской Коренной пустыни и в Свято-Троицком монастыре Курска и с тех пор задумала уйти в монахини. Не столько привлек ее сам уклад затворнической жизни, сколько поразила красота песнопений.

Часто просила девочка отвезти ее в монастырь, но родители все медлили. Шли года, Дежка окончила три класса школы, выучилась грамоте, но проситься в монастырь не перестала. Мать уступила и отвезла Дежку послушницей в Свято-Троицкий монастырь. Два года Надежда Васильевна живет в монастыре, ей исполняется 16 лет, ее готовят к постригу. Но теперь она пытается выбраться из монастыря с тем же рвением, с каким когда-то так туда стремилась. Весна, Курск шумно и весело празднует Пасху, в город приезжает бродячий цирк, сюда-то и приходит Дежка проситься в труппу и ее даже принимают. Но весть о побеге девочки из монастыря стремительно доходит до строгой матушки. Она, набожная крестьянка, жена николаевского солдата, таких шуток не понимает, в два счета отыскивает она дочь и пытается наставить на путь истинный.  Как здесь не вспомнить Дариньку из шмелевских «Путей небесных»?

С Курском покончено, с монастырем — тоже. Дежка живет снова в Винникове, о монашестве больше не просит, не мечтает. Но тут нежданно-негаданно мать сама подталкивает ее к новой судьбе: отправляет в Киев – навестить старшую сестру и поклониться лаврским святыням. Дежка с радостью хватается за эту возможность, но не о встрече с сестрой и не о Лавре она мечтает, а о Киеве, где так много балаганов и театров. Из Киева девушка домой возвращаться не планирует. Она находит место горничной, а в свободное время поёт в капелле Липкиной. Дежка Винникова не знает нот, но обладает феноменальным слухом и памятью. Пробует себя на сцене она и в балете, но с танцем выходит хуже, чем с пением. В наследство о балетном прошлом артистке достается муж-хореограф Эдмунд Плевицкий и его звучная фамилия, под которой имя курской крестьянки прогремит на все страну.

Как и Вяльцева, Плевицкая много выступает, гастролирует. Она поет ямщицкие песни в популярном московском ресторане «Яр», выступает на Нижегородской ярмарке, где ее судьбоносно замечает Леонид Собинов и устраивает выступление Плевицкой в Московской консерватории. За этим следует триумфальная поездка в Ялту, где курский соловей поет свои народные песни для барона Фредерикса, графини Бенкендорф и графини Сандры Шуваловой. Это признание. Вслед за ялтинскими гастролями не заставляет себя ждать приглашение ко двору – сам Император слушает ее песни о ямщицкой тоске, а потом просит Плевицкую спеть еще раз – для Императрицы и августейших детей. Так много было сказано в советский период о надменности и тщеславии русской аристократии, но все это видится очередными байками. Вот например Надежда Плевицкая, простая крестьянка, а царская семья общалась с ней как с равной. И приглашали ее не только на концерты, но и на чаепития во дворец Великой княгини Ольги Александровны. Сама артистка вспоминает о первом знакомстве с Великой княгиней: «Во дворце царили простота и уют, которые создавала сама высокая хозяйка, великая княгиня. Когда я увидела её впервые, мне казалось, что я её уже давным-давно знаю, давно люблю и что она издавна мой хороший друг. Каждый её взгляд — правда, каждое слово — искренность. Она сама простота и скромность».  И не было никогда у членов императорской фамилии  ни презрения к своему народу, ни желания от него отгородиться.

Вот теперь Дежке не стыдно и в Винниково заглянуть, она больше не кафешантанная певичка и не танцовщица в балагане, она –  гордость Российской Империи. Плевицкая не только приезжает в родное село, но выкупает в его окрестностях землю и отстраивает усадьбу с просторным домом. Она может теперь себе это позволить – ее гонорары достигаю 50 тысяч рублей в год.

С началом Первой Мировой войны, Надежда Васильевна отправляется на фронт сиделкой, а по стране гремит ее патриотическая песня «За Царя, за Русь Святую».

Революция и гражданская война сбивают Плевицкую с толку. Она совершенно не разбирается в политике, никогда ею не интересовалась, плохо понимает, что происходит вокруг. Артистка оказывается то на территориях, завоеванных красными, то в освобожденном белыми Крыму. Из Крыма она отправляется в эмиграцию и становится ее голосом. «Замело тебя снегом, Россия» — грустный, пронизанный ностальгией романс, ставший гимном русских эмигрантов. Плевицкая теперь гастролирует по Европе – Болгария, Сербия, Германия, Бельгия Франция… Её везде ждут. Она побывала с гастролями даже в США и там у нее нашлась масса поклонников из  числа эмигрантов. Выходят даже две книги ее мемуаров, записанные писателем Иваном Лукашем со слов певицы: «Дежкин карагод» и «Мой путь с песней». Предисловие к обеим книгам пишет Алексей Ремизов.

Плевицкая настолько проникнута ностальгией по прошлой жизни, что весть о ее причастности к похищению белых генералов и заговоре с НКВД звучит для многих  громом посреди ясного неба. Как могла эта женщина, которая на концертах падает на колени перед портретом Государя, вдруг связаться с теми, кто уничтожил и Государя и Россию? Все недоумевали. Эта история слишком сложна и запутана, сложно судить о степени вины Надежды Васильевны и ее причастности к похищению генералов Миллера и Кутепова. Была ли она жертвой? Была ли обманута своим третьим супругом Скоблиным, который явно плел какие-то одному ему известные политические интриги? Или же она сама была коварной интриганкой и лишь пряталась под маской наивной крестьянской женщины? Это все вопросы без ответа. Если Надежда Васильевна действительно была виновата, то давно понесла за свои поступки наказание: ее осудил суд на земле и, что страшнее, она давно уже предстала пере Богом.

Французский суд признал Надежду Плевицкую виновной в похищении генерала Евгения Миллера и приговорил к 20 годам каторги. Она провела в тюрьме три года и умерла в 1940 году в заключении. Несмотря ни на что, Надежда Плевицкая, наряду с Анастасией Вяльцевой, Федором Шаляпиным, Анной Павловой, Юрием Морфесси и многими другими русскими знаменитостями являются прямым доказательством того, что живя в Российской Империи можно было родиться «никем», а стать «всем» и совершенно не обязательно было ради этого убивать миллионы.