Автор:

Алексей Селиванов.

Украинская история противоречива. Внезапно получив независимость из рук коммунистической верхушки развалившегося Союза, вождям нового государства пришлось лепить его историю из чего попало. На помощь пришли «историки» из канадской и американской украинской диаспоры, которые и непритязательно слепили странный, несколько диковатый и фантастический предмет под названием «история Украины».

Логичного и непротиворечивого произведения из этой самоделкиной химеры не получилось. Даже обыкновенный украинский школьный курс истории приводит рядового ученика в шок: как могут одновременно быть  героями заклятые враги? Например, члены двух ветвей одной и той же «организации украинских националистов» (запрещенной в России) – «мельниковцы» и «бандеровцы», нещадно резавшие друг друга (в перерывах между расправами над евреями и поляками)? Как могут быть одновременно героями украинские деятели времен Гражданской – гетманцы, и петлюровцы, которые этих гетманцев резали не менее нещадно?

Или как могут считаться борцами за независимую Украину вожди повстанцев-гайдамаков Зализняк и Гонта, выступавшие за вхождение малороссийских земель под Российскую корону? Уничтожавшие не только евреев и поляков, но и представителей самой сознательно-украинской конфессии – униатов (греко-католиков)?

Героизировали гайдамаков, на самом деле, советские историки. Вслед за Тарасом Шевченко, с его людоедской поэмой «гайдамаки». Советская школа просто «записывала в герои» любых восставших по любому поводу. От Спартака, желавшего из раба самому стать рабовладельцем, до Кондратия Булавина, начавшего восстание из-за спора хозяйствующих субъектов по поводу бахмутских солеварен.

Записали большевики в герои и малороссийских гайдамаков 1768 года. Мол, выступали против социального, национального и религиозного гнета. Не постеснялись даже явного антисемитизма восставших, не очень, мягко говоря, приветствуемого в Советском Союзе. В общем, противоречие на противоречии.

Вообще, конечно, и социальный, и национальный, и религиозный гнет в Речи Посполитой конца XVIII века был. Тогдашняя Польша более всего напоминала современную постмайданную Украину, с поправкой на то, что тогда не было гуманитарных международных структур типа ООН и ОБСЕ, и глобальных электронных сетей, мгновенно распространяющих любую видеозапись. Так что резали в этих местах друг друга в XVIII веке смело и не оглядываясь на несуществующие гуманитарные организации.

Правобережная Украина, как известно, тогда была под властью польских панов. Управлять обширными имениями с десятками тысяч крестьян-малороссов они не умели и не хотели, сдавая их в аренду иудеям. Которые в Речи Посполитой пользовались большей свободой, по сравнению с остальной Европой. Естественно, арендатор драл с крестьян последнее – не своё ведь. Соответственно, крестьяне ненавидели и польских хозяев, и иудейских арендаторов. Поляки-католики, в свою очередь, ненавидели и презирали православных. Для того, чтобы как-то окатоличить непокорное русское население, они на рубеже XVI и XVII веков изобрели униатскую, или греко-католическую церковь. Которая сохраняла видимость православных обрядов, но подчинялась Папе Римскому.

С униатской церковью у поляков тоже толком не вышло. Они-то ее создали, часть иерархии и священства туда насильно перевели, но дальше дело не пошло. Полноценными католиками они так и не стали. И уже тогда, поляки-католики стали называть униатов «недоверками». То есть, уже не православный, но еще не католик. Именно из этой неполноценной химеры, кстати, и выросла современная украинская идентичность.

Но этой идентичности у крестьян-русинов и у запорожских казаков XVIII века, конечно, еще не было. Видя, что Россия усиливается, и на Левом берегу Днепра стоят мощные русские войска Императрицы Екатерины Великой, запорожский казак Максим Зализняк распустил слух, что обладает некоей «Золотой грамотой» Императрицы, которая разрешает ему грабить и убивать поляков и евреев. Под возможность пограбить, да еще и иноверцев, начали мгновенно стекаться лихие люди, бесприютные казаки и недовольные крестьяне. Восставшие быстро взяли под контроль целый ряд местечек Правобережья.

Им это сделать было несложно, потому что польским Королем стал Станислав Август Понятовский, Монарх пророссийский, пользующийся поддержкой Екатерины. Станислав Август, под влиянием представителя Екатерины, Н. В. Репнина, утвердил равенство прав православных и протестантов с католиками. А это вызвало взрыв возмущение поляков-католиков. И они, по своему обычаю, объединились в антимонаршую Барскую конфедерацию (по названию города Бар). Вооруженные отряды сторонников Барской конфедерации чинили насилия над православными, несмотря на волю Сейма и короля. В общем, началась война всех против всех.

Польский губернатор Умани тоже принял сторону конфедератов. На момент приближения к городу отрядов гайдамаков Зализняка в городе пытались укрыться более десятка тысяч поляков и евреев. Но обороняться было практически некому. В городе стоял казачий отряд сотника Ивана Гонты, который подчинялся Франциску Потоцкому, стороннику не конфедератов, а Короля. Со всем отрядом Гонта перешел на сторону гайдамаков.

Восставшие взяли Умань легко, потому что польское начальство, по обыкновению, разругалось между собой. Губернатор, видя отсутствие единодушия у защитников, «вручил себя в руки Господа» и удалился молиться в костел, даже не закрыв городских ворот.

Гайдамаки учинили страшную резню. Фактически, они вырезали всех, кто был в городе. Начав с евреев. Большинство восставших было простыми крестьянами, лишенными воинской этики и каких-либо сантиментов. Их и останавливать было особо некому. Начали с евреев, продолжили поляками, затем под нож пошли униаты, а потом и старообрядцы и даже местные православные.

Интересно, что особенной неприязнью у гайдамаков пользовались ученики и преподаватели василианского духовного училища. Василиане – это орден униатской церкви, такие греко-католические иезуиты, враги православия. Вот гайдамаки этих украинцев и резали, как могли, разыскивая по всему городу…

После занятия Умани гайдамаки провели раду, на которой Максима Зализняка избрали «гетманом Правобережной Украины в составе Российской Империи», а Ивана Гонту назначили «Уманским полковником». Сегодня бы одного и другого назвали бы «пророссийскими сепаратистами», не иначе!

Однако, Екатерина Великая, узнав о резне, ужаснулась. И назвала гайдамаков «душегубцами». Конечно же, не было у Зализняка никакой грамоты Императрицы. Государыня действовала на польском направлении главным образом, дипломатически. Что и привело, в конце концов, к отречению Станислава Августа в пользу России. Для гайдамаков их инициатива закончилась плохо. Их арестовали российские войска. Русские подданные, во главе с Максимом Зализняком и запорожцами, были биты кнутом и сосланы в Нерчинск. Польский же военнослужащий Иван Гонта, с другими польскими подданными, были выдан полякам, которые предали их мучительной казни.

Впрочем, фельдмаршал Прозоровский сделал выговор генералу Кречетникову за выдачу Гонты и его соратников и  наказание участников восстания. Малороссы, в том числе, выжившие гайдамаки, в XVIII веке уже охотно и массово шли служить в Русскую Императорскую армию и проявляли «преданность вере и государыне, какую и вообразить невозможно». Век Екатерины Великой стал Золотым, в том числе, и благодаря нашим землякам – верным малороссам.