Автор:

Михаил Смолин.

Что вскрыла эпидемия COVID-19 в нашей власти и в нашем обществе? Проходим ли мы это испытание достойно, не впадая в излишний страх перед смертью?

Эпидемия поставила наше общество, особенно московское, перед возможностью встречи со смертью, лицом к лицу. Реальность страха смерти многое прояснила, какие настроения и ценности есть у нашей властной элиты.

Первичными стали страхи за личную жизнь, затем за экономику, всё остальное выведено за скобки.

Но подобный страх — плохой советчик. Нельзя ничего делать, руководствуясь земным страхом. Особенно будучи облечённым властью. Любой властный запрет должен быть обдуман и взвешен со всех сторон. Потому что любой запрет имеет как свои плюсы, так и свои минусы, в зависимости от ситуации.

Власть всегда стоит перед выбором, какие меры принимать в том или ином случае. И с какими отрицательными последствиями смиряться ради достижения положительных результатов.

Экономика первична, коронавирус вторичен

В сложившейся дилемме между серьёзными проблемами в экономике и опасностью коронавируса у власти подход вполне трезвый. Экономику полностью остановить нельзя, деятельность всех организаций прекратить невозможно. Потому, находясь между двумя опасностями, думают всё же и про экономику. Не без определенного риска:

1. Смогут продолжать работу в прежнем режиме медицинские учреждения, банки, магазины с продуктами и предметами первой необходимости. Работников банков и магазинов сотни тысяч, ходящих в них, — десятки миллионов;
2. Продолжается доставка из ресторанов, с торгующих интернет-сайтов и т. д. Причём не только продуктов. Например, можно заказать и получить с курьером игры для детей (проверено лично). Это десятки тысяч курьеров. Бурно растущая во время эпидемии отрасль бизнеса. Сложно поверить, что все эти люди, ежедневно бывающие в десятках квартир, остаются здоровыми;
3. В ежедневном режиме продолжает функционировать транспорт — что наземный, что подземный. Такси не запрещено, таксистов даже хотят озаботить проверкой документов у своих клиентов. Десятки миллионов людей в день пользуются услугами транспорта. Огромные очереди в метро мы все видели;
4. В школах организовали раздачу продовольственных наборов. Лично видел длиннющую очередь в соседней школе. И сам получал подобные наборы в школе, где учатся мои дети;
5. Продолжают служить призывники в армии, которые ходят строем, спят в общих казармах и едят в общих столовых. Сотни тысяч молодых людей. Они вроде бы изолированы. Но офицеры и сверхсрочники ведь ходят домой к своим семьям, а так же пользуются транспортом, заходят в банки и магазины;
6. Продолжают работать ежедневно различные производства. Не только связанные с медициной или продуктами. Вот у меня, например, как у издателя, с понедельника начала печатать заказы крупнейшая типография в Ульяновске;
7. Самолётами продолжают ввозить в страну наших соотечественников из-за рубежа. С общей для всех летящих в самолёте вентиляцией. Все они прошли через эпидемические обстоятельства тех стран, из которых они возвращаются. МИД говорит, что таких ещё несколько десятков тысяч. Быть может, один из самых опасных контингентов для дальнейшего распространения вируса;
8. Несколько сотен тысяч людей продолжают содержаться по нескольку человек в одном помещении в тюрьмах и колониях. Да, они в изоляции, но их охрана-то ходит с работы домой, пользуется транспортом, контактирует с другими людьми и т. д.
9. В общежитиях для мигрантов продолжают скученно жить многие тысячи людей по всей стране. И заболевают, как в Ленинградской области;
10. В больницах больные так же лежат не по одному в палате и так же подвергаются риску заболеть. Врачи-то живут вместе с нами, ходят в магазины, пользуются метро и т. д.

Можно ли во всех вышеперечисленных случаях изолировать человека от человека на 1,5 метра или, как уже говорят, на 4 метра? Конечно, нет. Есть вещи неизбежные. Есть риски естественные, риски служебные, риски, которых требует сама жизнь. Если остановить всё и запретить всё, то можно, конечно, избавиться от эпидемии COVID-19, но неизбежно попадёшь в ещё более катастрофическое положение.

Список, приведённый выше, можно легко расширить. Но и без этого есть большое число жизненных обстоятельств, когда по семейным, профессиональным или медицинским обстоятельствам невозможно не нарушить самоизоляцию. Но и так должно быть понятно, что никакого тотального режима полной изоляции человека от человека в огромных городах организовать невозможно. Иначе на место вирусной эпидемии придут голод, холод, нищета, разбой, грабежи, убийства и более серьёзные потрясения.

Общество должно выживать во время эпидемий с пониманием, что без разумного, необходимого и достаточно серьёзного для многих риска просто невозможно выжить.

Коронавирус первичен — тогда «банан твой троюродный брат»

Когда речь идёт про деньги, экономику, государственную безопасность, про мир материальный, власть ведёт себя с должным уровнем понимания неизбежности определённых рисков. Никому не приходит в голову (надеюсь) рассадить в каком-нибудь ракетно-ядерном расчёте весь состав строго на 4 метра друг от друга, вернуть с боевых дежурств атомные подводные лодки, мотивируя это скученностью экипажа, остановить хлебопекарни, заботясь о здоровье сотрудников, или оставить людей без денег, закрыв все банки.

Но когда речь начинает заходить про мир внематериальный, то есть о нуждах людей, связанных не только с хлебом насущным или государственной безопасностью, власть попадает в зону преувеличенных страхов. Или, напротив, неразумного бесстрашия.

Чего наши власти, особливо московские, не боятся — так это Бога.

Здесь мы сталкиваемся с абсолютным парадоксом. Ходить в храмы нельзя, говорят власти, заразишься. Здесь естественность риска, о котором мы говорили, поминая мир экономический, не срабатывает. Ходить в храм раз в неделю на полтора-два часа (сколько длится литургия) нельзя. Но одновременно ты можешь ходить пять дней в неделю на определённую работу (часов на 8), до этой работы ежедневно можешь добираться в метро или наземным транспортом (туда и обратно час или два), можешь ежедневно посещать продуктовые или аптечные магазины (на час или полтора, как повезёт с очередью), оплачивать платёжки или снимать деньги в банках, посещать поликлинику, лечить зубы в стоматологии, скученно проживать в общежитиях, до недавнего времени работая на стройке, служить Родине в Вооружённых силах, летать, забирая из разных стран очумевших в ожидании помощи соотечественников, возить ежедневно десятки клиентов в такси, автобусе, маршрутке и т. д.

Но на Пасху в храмы ходить всё равно нельзя. Это другое… Это как бы необязательно (для тех, кому необязательно, те и так не ходят) и гипертрофированно рискованно. По мнению властей.

Здесь хотелось бы ещё знать и следующее. Были ли попытки со стороны священноначалия убедить, договориться с властями хотя бы о каком-то минимальном количестве мирян на богослужениях с максимальным учётом требуемых мер медицинской защиты? 10, 20, 50, 100 мирян на службе в зависимости от метража храмов и прихрамовых территорий? Ведь даже требование в 1,5 метра между людьми можно выполнить, если власть и дикая в своей безграмотности санитарная врачиха Москвы, не понимающая разницы между конфессиями и концессиями, всерьёз уперлись. За это стоило бы побороться. Храмы без мирян — зрелище, способное ввести в уныние. Легко распустить личный состав, очень трудно будет потом собрать его обратно. Да и отступать стоит, обороняя каждый клочок храмов…

Ну ладно, хорошо, например, в моем храме, куда я хожу, весь пол разлинован на квадраты, определяя для верующих медицински безопасное расстояние друг от друга. То же самое сделано и вне стен храма, на прихрамовой территории. Посещение служб в таких храмах опаснее, чем ежедневный спуск в метро, поездки на другом транспорте или покупки в магазине? В период эпидемии это такой же естественный риск. Не более того. Такой же необходимый, как и покупка продуктов в магазине. А для глубоко верующих — и более жизненно необходимый.

Не сочтите мои следующие слова за стоическую браваду. Но единственное, как говорил Сократ, что мы точно знаем про эту жизнь на земле, — то, что она конечна, мы обязательно когда-нибудь умрём. И смерть — это не самое страшное, что может случиться с человеком. В противном случае зачем тогда мы чтим героев, погибших за Отечество или мучеников, отдавших свою жизнь за Веру? Зачем мы почитаем мучеников, благоговейно служа им молебны, и гордо идём в строю Бессмертного полка в День Победы с фотографиями героев? Если жизнь человеческая — самое важное в мире, то все мученики и герои — просто неадекватные глупцы или религиозные фанатики, не понимавшие самой сути жизни — выше жизни нет ничего.

Нет, выше жизни есть много такого, что стоит ставить выше своего личного благополучия и здоровья. Отказавшись от героического, подвижнического в своей жизни, мы остаёмся один на один с будничной экономикой, работой ради работы, ради пропитания своих организмов. Что может быть банальнее, физиологичнее и примитивнее. Останемся ли мы с такой «приземлённой философией» полноценными людьми?

Нет. Это будет уже не человеческое общество, а животное или даже ниже. Если всё действительно великое для тебя ничего не стоит — то ты уже не человек, а живой «овощ» или биоробот. И тогда, как уверяют левые убеждённые атеисты, — «банан твой троюродный брат», а не герои Отечества и не святые Церкви.

Свобода глубоко связана с человеческой совестью. Власть должна быть здесь очень осторожной и чуткой к людям. Власть обязана уважать своих граждан, не посягая на их неотъемлемое естественное право свободы совести. Позволяя людям жить согласно со своей совестью, со своей верой. По тому голосу Господа, который совершенно по-разному ведёт беседу с каждым человеком. И то, что для одного глупость и «мракобесие», для другого свет Божий и спасение души.

Страх смерти преодолевается только Христом. Только Воскресший Христос — победитель смерти и страха смерти тоже. Власть должна помнить своё служебное, не тоталитарное положение в деле руководства человеческими обществами.